— День добрый, приятно познакомиться, — поздоровалась Надя и приветливо улыбнулась, понимая, что эта женщина — старшая над всеми слугами в доме, мало того, она заведовала всеми припасами, кухней и уборкой.
Злоказова проигнорировала улыбку девушки и вновь прошлась прищуренным взором по Наде. В следующий миг ее брови сошлись к переносице, и она бросила раздраженный взгляд на горничную.
— Авдотья, почему барышня до сих пор не причесана? — недовольно вымолвила она, осматривая густые темные волосы Нади, доходившие почти до талии.
— Ох, простите, Марья Степановна, замешкалась я, — отозвалась Дуня. — Барышня вот примеркой теперь занята.
— Конечно, у тебя, лентяйка, всегда оправдание найдется! — процедила экономка.
— Не надо ругать Дуню, — тут же вмешалась Надя, пытаясь защитить горничную. — Это я ей велела пока не причесывать меня.
Отметив благодарный взор Дуни и злой — экономки, Надя внимательно посмотрела на Марью Степановну, словно предупреждая, что не позволит унижать Дуню в ее присутствии. Экономка поджала губы и с достоинством королевы помпезно проворчала:
— Хочу уведомить вас, Надежда Дмитриевна, обед в этом доме подается в два пополудни. И в эту пору накрывается в кобальтовой столовой. Прошу не опаздывать, граф велел напомнить вам об этом.
— Я поняла вас, — приветливо ответила Надя. — Но разве обязательно надо идти в столовую, могу я поесть здесь?
— Вам нездоровится?
— Нет.
— Тогда следует спуститься в столовую, таков порядок.
— Марья Степановна, могу я называть вас по имени?
— Нет, это неприемлемо, — желчно проскрежетала экономка. — Потому что я не могу называть вас по имени в ответ.
— Почему?
— Это не положено по этикету.
— Что ж, этикет так этикет, — вздохнула Надя и добавила: — Хорошо, я спущусь в столовую. Скажите, Марья Степановна, а на этом обеде много человек будет?
— Если к обеду не пожалуют гости, двое-трое, — ответила экономка.
— Спасибо, а Сергей Михайлович тоже, конечно, будет?
— Не могу знать. Он мне не докладывает о своих планах.
— Я поняла, — кивнула Надя.
В это время модистки уже сложили свои наряды и вещи, и мадам Ломотье сказала:
— Надежда Дмитриевна, мы закончили. Оставляю вам эти три платья. Остальной гардероб пришлю через четыре дня, когда все будет готово.
— Благодарю вас, мадам.
— Я велела слугам, они спустят остальные коробки вниз, — сообщила экономка.
— Да, конечно, — согласилась модистка. — Прощайте.
— Спасибо вам, до свидания, — поблагодарила Надя и кивнула мадам, которая присела в небольшом реверансе и быстро вышла со своей девушкой за дверь.
— Барышня, мне следует зашить ваше платье? Оно снизу сильно порвано, — поинтересовалась Дуня, держащая платье Нади из будущего.
— Вам следует выкинуть этот испорченный наряд, сударыня, — заявила Злоказова.
— Не буду я его выкидывать, оно мне нравится, — ответила Надя уже недовольно. Эта Марья Степановна была уж очень неприятной особой.
— Но оно все равно не годится для ношения, — не унималась экономка. — Хотя как вам будет угодно. К обеденной трапезе не опаздывайте. Кухарка терпеть не может подогревать пищу.
Окинув девушек подозрительным взглядом еще раз, экономка выплыла из спальни, словно царица, задрав подбородок.
— Какая она сложная, а пафос так и льется из нее, — хмыкнув, сказала Надя Дуняше.
— Не обращайте внимания на ее недовольство, — успокоила, улыбаясь, горничная. — Она всегда такая. Только и указывает всем, что сделать, что неверно. Мы уж привыкши, должность у нее такая вредная, за всем уследить надо, чтобы графья довольны остались. Садитесь лучше к трюмо, барышня, причешу вас. Я как раз корзинку с лентами и шпильками захватила.
