Некоторое время Эндо-сан рассматривал верфь. Потом повернулся и бросил взгляд на цепь холмов у нас за спиной.
– Я все собирался тебя спросить, как называется вон та гора, с домами наверху.
Мне не нужно было поворачиваться, чтобы понять, о чем он спрашивал.
– Гора Пенанг. Самая высокая точка острова. Здания – это резиденция резидент-советника и летние домики.
– Отведешь меня туда?
– Я как раз собирался.
В конце недели мы отправились на Пенанг. Вышли на рассвете. Шофер Эндо-сана высадил нас у подножия горы, в двух минутах езды от Джорджтауна, рядом с ботаническим садом, и десять минут мы шли по лесу. Ночью прошел дождь, и тропинка была скользкой, опавшие листья под ботинками превращались в мульчу. Ветки, которые мы отводили, чтобы пройти, поливали нас влагой.
– Они где-то здесь. – Я уперся тростью в землю, чтобы сохранить равновесие на глинистом склоне.
– Никогда про них не слышал.
– Это потому, что вы никогда не путешествовали с местными жителями.
Я поскользнулся, и рука Эндо-сана удержала меня, не дав упасть.
– Осторожно!
– Вот они. Лунные ворота.
Когда-то ворота были цвета слоновой кости, как полная луна в ясную ночь. Теперь же стена с круглым отверстием покрылась мхом и наростами грибов. Везде налип птичий помет, размазанный дождями и высушенный жарой. Они одиноко стояли на границе джунглей – квадратный кусок стены, сложенной из оштукатуренного и побеленного кирпича с тремя ступеньками перед круглым проходом в центре.
Мы прошли сквозь него и приступили к восхождению.
– Какой она высоты?
– Чуть больше двух тысяч футов. До вершины часа три. Никакого сравнения с самой высокой горой в мире.
Мы могли бы воспользоваться фуникулером, который ходил с двадцать третьего года, но Эндо-сан отказался. Сказал, что хочет почувствовать подъем. На фуникулере мы собирались спуститься вниз.
Не прошло и часа, как я весь взмок. Сумка потяжелела, и, несмотря на ежедневные тренировки, у меня сперло дыхание.
– Давай, не останавливайся!
Эндо-сан хлестнул меня тростью по голым икрам. Он вышел вперед и стал задавать темп. По тропинке, заливая ботинки, струилась вниз дождевая вода. Руки были в грязи от мокрых веток и земли, от которой я постоянно отталкивался, чтобы встать на ноги. Из земли лезли корни толщиной с запястье, затрудняя подъем.
Мы сделали привал в деревянной чайной хижине на полпути, где поздоровались с другими ранними путниками.
– Посмотри: они явно устали меньше тебя. А некоторые уже совсем не молоды.
– Это те, кто поднимается на гору каждое утро. Уверен, они просто привыкли.
Мои слова прозвучали так, словно я оправдывался.
Эндо-сан достал фотоаппарат и сфотографировал меня; я сидел на деревянной скамье и держал чашку чая, из которой поднимался пар. Вокруг чирикали и прыгали по жердочкам в предчувствии рассвета птицы в бамбуковых клетках, принесенные путниками.
– Пойдем, ты уже отдохнул.
Мы продолжили восхождение. Над навесом из листьев взошло солнце и согрело воздух. Над землей закрутились струйки пара, словно кто-то зажег благовонные палочки и натыкал их в пропитанную водой почву. Обезьяны с уханьем перелетали с ветки на ветку, обдавая нас душем из тяжелых капель воды и мокрых сучков. Иногда нам удавалось их разглядеть – большие коричневые мохнатые создания проворно исчезали в гуще деревьев, и только дрожь листвы выдавала их былое присутствие.
Мы достигли вершины к полудню, пройдя по тропинке за отелем «Бельвью». На высоте воздух был прохладным, в клубах тумана гулял ветер. Мы купили у лоточника сок сахарного тростника с мякотью и выпили его залпом, словно боясь, что сок вдруг исчезнет. Миновав отель, мы вышли на узкую дорогу. Легковых машин наверху не было, нам встретились только велосипеды и несколько армейских грузовиков.
