Дар дождя - страница 46

Вместе с низеньким японцем мы вошли в продовольственный магазин, владельцем которого он оказался. Он закрыл дверь и сгреб в сторону лежавшую на прилавке соленую рыбу. Магазин весь пропах старым луком, перцем-чили и мышами. Хозяин раскурил трубку, увидел на лице Эндо-сана выражение недовольства и тут же торопливо ее загасил.

– Каназава-сан, – представил его Эндо-сан.

– Конитива[45], Каназава-сан, – поприветствовал его я, поклонившись.

Он удивился, но вежливо ответил на приветствие.

Эндо-сан открыл ящик и вынул из него винтовку. Душный воздух наполнился запахом оружейной смазки и пороха, и меня замутило.

Эндо-сан повел меня по тропинке в зарослях папоротника, и я впервые в жизни попал в настоящие малайские джунгли. По стволам деревьев ползали жуки, царапая по коре клешнями, точь-в-точь как крабы. Когда мы задевали кустарник, из него выпархивали, разлетаясь прочь, бабочки размером с ладонь. Деревня осталась позади, и я знал, что не нашел бы дороги обратно. Мы шли уже полчаса, перелезая через поваленные деревья и высохшее русло реки, покрытое гладкими булыжниками. Наконец вышли на прогалину, и Эндо-сан снял винтовку с плеча.

Из кармана он достал маленькую коробочку с пулями и зарядил винтовку.

– Почему я должен учиться стрелять? – Изабель была чемпионкой по стрельбе в Пенангском стрелковом клубе, но меня этот спорт никогда не привлекал.

– Я твой сэнсэй, и мои обязанности не ограничены додзё.

Он обвел вокруг широким жестом, указывая на лес, на колонны деревьев, убегавшие вверх под изумрудный навес.

– Твой додзё – это весь мир.

Он вручил мне винтовку и ножом вырезал на дереве маленький кружок. До дерева было слишком далеко.

– Используй принципы айки-дзюцу. Сосредоточься, целься мыслями, своей ки. Дыши свободно и расслабься.

Я колебался. Впервые с момента нашей встречи мне не хотелось следовать его указаниям. Увидев мои сомнения, он показал движение, получившееся у него плавно и уверенно. Глаз прильнул к прицелу, тело встало в позицию. Я услышал вдох и звук выстрела. Раздался маленький взрыв, кора разлетелась в щепки, и раскатившееся эхо запустило в полет тысячи захлопавших крыльев.

– Делай так, как я тебе показал.

Ослушаться его голоса было невозможно.

Я снова взял винтовку и повторил его движения с такой аккуратностью, на какую только был способен. Ружье оказалось тяжелым, и первый выстрел пролетел по дуге высоко в листву, а я, пошатнувшись, отступил назад.

– Вытяни руку, не сгибай ее, и отдача тебя не сдвинет.

У меня звенело в ушах, но я вернулся в устойчивое положение. Постепенно мне удалось сделать все как надо, хотя к тому времени дерево было совсем изуродовано. По стволу, словно кровь из пробитой артерии, тек сок, а вокруг корней валялись щепки.

Мы закончили, когда я настрелялся до дрожи в руках и онемевших плеч.

– Мне же не придется этого делать, верно?

– Нет. Но навык может оказаться полезным. Когда в нашу страну пришли американцы, мой дед научил моего отца стрелять. Заполучить иностранное оружие было практически невозможно, но деду удалось. А меня – на похожем оружии – научил отец.

– Зачем Каназаве-сану эти винтовки? – спросил я, когда Эндо-сан дал мне секунду передышки.

Я попытался получить ответ на мучивший меня вопрос, зайдя с другой стороны. Эндо-сан много раз повторял: «Веди разум, а все остальное последует». Учиться обращению с винтовкой в джунглях было совсем не то же самое, что в легкой атмосфере Пенангского стрелкового клуба, где тренировалась Изабель. Все наше путешествие, начавшись на радостной ноте, теперь наполнилось неизвестностью. Возможно, из-за того что мы находились в сердце диких джунглей, где всякое могло случиться. Стремясь к чему-то, выходившему за узкие рамки привычной жизни, я заплыл слишком далеко от берега; внезапно единственным моим желанием стало вернуться домой.