Вообще «парадоксальное мышление» – вполне обычная вещь среди малообразованных людей. С одной стороны белые поселенцы считали, что индейцы плохие хозяева и не заботятся о своих лошадях, а с другой, многие исслелователи утверждали, что лошади индейцев находятся в превосходном состоянии, что заботятся они о своих любимцах гораздо лучше, чем белые. В начале XIX века Ларок пишет про индейцев племени кроу: «Они очень любят своих лошадей и хорошо о них заботятся». Почти тридцать лет спустя, в 1833 году, Максимилиан вторит Лароку: «Кроу обладают большим количеством хороших коней, чем любое другое племя на Миссури, и посылают их зимой к Реке Ветров, в Вайоминг, питаться каким-то кустарником, который скоро их откармливает». Капитан Джон Р. Белл, признанный специалист по лошадям, утверждал, что видел в 1820 году кайова-апачей верхом на «превосходных скакунах». В 1850 году комиссионер Джон Р. Барлетт описал апачей чирикауа, на которых не было ничего, кроме мокасин и набедренных повязок, но выглядели они по-дикарски живописно, а их лошади были выше всяких похвал. Эти лошади были запечатлены художником Генри Праттом, который сопровождал Барлетта в путешествии. А художник Джорж Кэтлин нарисовал «замечательных животных» апачей в районе реки Гила. Он был восхищён этими прекрасными созданиями, а также грацией, с которой индейцы ездили на них верхом. Джон Кремони заметил, что индейцы знают о лошадях очень много, значительно больше, чем большинство белых.
Жизнь команчей, сиу, апачей и многих других племён проходила вместе с лошадьми. Многие белые, видя в индейцах лишь злобных и воинственных дикарей, просто не хотели признавать, что краснокожие могут быть в чём-то лучше и гуманнее «цивилизованного человека». Но индейцы очень серьёзно относились к тем, «посредством кого живёт человек» (так называли лошадей в апачских мифах).
К примеру, в зимнее время черноногие откармливали своих лошадей стеблями и ветками трёхгранного тополя, распространённого в некоторых областях Равнин. Женщины и девочки обеспечивали ограниченную поставку сена во время зимы. В течение всего сезона они приносили кору тополя и поросль особого кустарника, перевозя их, как правило, на собаках. Некоторые лошади съедали стебли толщиной с руку человека. Как кроу, плоскоголовые, дакота и некоторые другие, черноногие делали навесы из старых покрышек от типи, чтобы защитить своих любимых пони от сильных ветров и морозов. Кроме того, они старались не допускать болезней лошадей, особенно ног, крупа и спины. Они не использовали больных и раненых животных, давая им возможность вылечиться. Ничто не могло заставить индейца грубо обращаться с лошадью. Как и хидатса, черноногие переставали ездить на жеребой кобыле, и помещали её в жилище, дабы уберечь потомство.
Оседлые манданы и хидатса жили в относительно менее тёплом климатическом поясе, нежели кроу и черноногие. Выращивавшие кукурузу племена были единственными, производящими подходящее продовольствие для лошадей; они были также единственными, имеющими строения, чем-то напоминавшие конюшни. Эти народы использовали в качестве конюшен старые и пустые дома или держали лошадей в действующих земляных хижинах. Максимилиан пишет: «В зимних хижинах манданов есть особое место, куда лошадей ставят вечером и кормят кукурузой. Днём их выводят в прерию и кормят кустарниками и корой тополей».
