Я развернулась и кинулась обратно к Анфисе.
– Пришла? – тихо, еле шевеля губами, прошептала та.
– Да. – грустно заметила я.
– Давай сюда руку! – попросила она и я протянула к ней руку.
Анфиса схватила мою кисть обеими руками и сильно сжала. В то же мгновение руке стало очень горячо и я отдёрнула её. В изумлении я рассматривала свою руку, на которой по ощущениям должен был остаться ожог, но рука выглядела обычно, даже не покрасневшая. А мне почему-то стало не хватать воздуха и я сделала глубокий вдох. Тут же я вздрогнула – меня снова как обожгло, но уже в районе солнечного сплетения. Стало очень жарко в груди и как-будто меня стало распирать изнутри. Жар за считанные секунды распространился по всему телу и спустился к рукам. Я не знала откуда это, но сейчас чётко понимала что нужно сделать.
Я, крикнув Анфисе – "благодарю", кинулась скорей к бабАне.
– Книгу возьми! – остановила меня Анфиса на пол дороги к выходу.
– Какую ещё книгу? – буркнула я, натягивая сапоги.
– Такую! Нужную! У меня под подушкой лежит!
Я вернулась назад, пошарила рукой под подушкой чуть приподнявшейся Анфисы и наткнулась на что-то железное. Бросив вопросительный взгляд на Анфису я увидела её кивок и уже увереннее протянула руку. Захватив за выступающую часть, я вытащила наружу книгу. Беглого взгляда хватило чтобы понять что это какая-то старинная книга в красивой железной кованной обложке, с выкованным цветком посередине.
– Благодарю! – кинула я на ходу и бросилась к бабАне.
Внутри меня полыхал костёр и что-то как будто раздувало меня в разные стороны, тело гудело, в голове как будто бил колокол, тут уж не до сантиментов, успеть бы добежать.
Заскочив на кухню я схватила нож, включила конфорку, прокалила его до красна и побежала к бабАне. Положив нож ручкой на стул я наклонилась над бабАней. Сложив ладони одну на другую крестом, я положила их на её макушку и замерла. Руки завибрировали, было очень жарко, в какой-то момент жар из груди перешёл в мои руки, ладони стало сильно жечь, но я не отдёрнула их, а продолжала держать на макушке старушки. Тело старушки выгнулось дугой. Минут через пять жар в моей груди и в руках спал, а бабАня тяжело вздохнула и упала на кровать. Я испугалась что она уже всё, но она задышала ровнее и даже перестала стонать.
Я откинула одеяло, перетащила немного бабАню в сторону, поставила её ногу на стул, и занесла нож. Нога была уже не такая опухшая, но теперь она вздулась в одном месте и была наполнена чем-то чёрным, темнеющим даже через кожу. Я прицелилась в центр вздутия, подтолкнула приготовленное ведро ногой поближе к ноге и сделала разрез. В тот же миг через разрез потекла чёрная жидкость и гной, я подождала пока она вся вытечет и потечёт чистая кровь, и дождавшись, обработала рану спиртовой настойкой календулы и замотала рану бинтом. Положив обе руки на место перелома, я аккуратно дёрнула и соединила вместе поломанную кость, чётко сведя поломанные участки кости друг к другу. Потом взяла плоскую деревянную лопатку и примотала её, крепко фиксируя ногу в этом месте.
БабАня так и не проснулась, но я была уже спокойнее, я понимала что сделала всё, что было нужно. Теперь осталось самое малое – я осторожно, по глотку, влила в неё стакан воды, обтёрла мокрую бабАню полотенцем, поменяла под ней и на ней бельё, переворачивая её с боку на бок, бельё свернула в комок и бросила в таз для грязного белья и хорошенько помыла руки. Протопив посильнее дом, я закрыла поплотнее одеялом БабАню, открыла окна в комнате и хорошенько проветрила. Почувствовав, что воздух стал свежим и чистым, я закрыла окна, и качаясь от накатившей слабости, упала на кровать.
