– Ясно… Ну, может, хоть раз старушку через дорогу перевел?
– Какую ещё старушку?! Я когда на работу еду, все старушки ещё спят без просыпу, возвращаюсь, – уже спят И потом, чо, у них внуков, что ли, нету, или там помощников социальных, что посторонним людям дергаться надо…
– Понял, понял, – проблеял гость, убирая с колен свой странный телефон.
– Вот такой я менеджер пролетарского труда, – разошёлся Агеев, – по всему, не подхожу для милостей вашего Фонда, хотя всем я недовольный.
– Нет, отчего же? Как раз вполне… И Фонд откликнется, гарантирую!
– Контра фатум нон датур аргумэнтом, – вдруг добавил он тягуче и басовито. (Против судьбы нет аргументов).
– Чево-чево?! – переспросил изумленно Агеев.
– Да ничего такого, – уже обычным своим голосом и в снисходительной своей манере, бесившей Агеева, ответил гость – это означает всего лишь «добытое из действительности знание». Однако, как это у вас говорится, пора сворачивать базар!
– У кого это у вас? – заершился Агеев, – ты что, ваще, иностранец? Или ты, по-твоему, из верхних, а мы из нижних?
– Прости, прости, друг, оговорился! Все хорошо, а будет ещё лучше, сам увидишь!
– Ага, будет! Знаем, как медные опилки за золото выдают! Да и на опилки не рассчитываем!
Но гость вдруг как-то незаметно выскользнул в дверь и скрылся, словно растворился в сумерках.
А Витёк и Агеев, поддерживая друг друга, поплелись домой.
* * *
Проснувшись утром в субботу в одном ботинке, с больной головой, Агеев жадно похлебал рассола из банки с огурцами, умылся холодной водой и позавтракал чем Бог послал, свалив на сковородку остатки тушёнки, отваренных макарон, консервированной кукурузы и залив мешанину острым кетчупом. Пока стоял у плиты, помешивая спасительный утренний набор для бухнувших вечером предыдущего дня, Агеев вспоминал вчерашнего гостя, усевшегося на его место, понятно, что туфтогогон, потом байду насчёт Фонда, и жалел, что не получилось надавать наглой морде люлей. Вот уж правда: незваный гость, что в горле кость!
Потом подумал с тоской, что в понедельник придётся нести начальнику отчёт об итогах продаж за последний месяц. Продажи шли хреново, и хотя, ясен пень, не Агеев же в том был виноват, но знал, что именно на него зверем глянет начальник как на вестника плохих новостей. Агеев даже опасался как бы в приливе злобы он его не отчислил. Самодур, блин… говорят, какого-то сотрудника, который его выбесил, он съездил по рылу прямо в своём кабинете.
После завтрака, приободрившись, Агеев отправился в подвальный магазинчик «Монетка», чтобы набрать из подпревающей кучи картошки, морковки, зкземпляры более или менее годные для употребления, взять пакетированных супчиков, макарон, гречки, соли и бутылек кукурузного масла – недельный запас продуктов для выживания. Подходящий магазинчик «Монетка»: дешевле только на помойке.
Поднявшись из подвальчика, он с облегчением вдохнул свежий воздух и направился к дому, но не пройдя и ста метров, почти столкнулся с высоким худым стариком, который отпрянул от него со словами: «Извините, Бога ради!» Агеев, глянув на него, понял, что чуть не сшиб интеллигента: и очки в тяжёлой оправе и поношенный твидовый пиджак, и брюки из хорошей ткани, но сморщившиеся от старости, как и лицо старика, и это вот «Извините…» были надежными показателями.
В руках старик держал какую-то затрепанную книжонку, из которой на золотом шнурке спускался вниз странный предмет, похожий на крохотного человечка, завернувшегося в зелёный плащ.
