– Сам ты расписной сувенир.
– Ага. Пустоголовый то есть? Может, желаете ей что передать?
– Что бы это ей передать?
– Ну, например, попросить прощения.
– За что это? – спросил Венд, отворачиваясь.
– Вам виднее. Это не моё и дело.
– Именно. Исповедник. Ты давно стал ей как подружка. Антуанета ты, а не Антуан. От скуки, что ли, играешь в подружку? Скорей, давай ищи свой мираж, чтобы стать всё же мужиком. Если уж твоя жена не сумела разбудить тебя от детства. А кстати, ты знаешь, как в старину на Руси называли любовника замужней женщины? Однодырник! – и он захохотал.
Вернулось желание ударить, и Антон повернул к Рудольфу побледневшее лицо. Но уткнулся в остро заточенные лезвия его зрачков. Рудольф просчитал его импульс и был готов ответить. И Антон отступил назад. Дело было не в трусости перед Рудольфом. И понимание, что ответный удар будет сильнее, чем его собственный, не было той причиной, что удержала его. Нанести удар старшему по званию и по возрасту было невозможно, если только отказал бы самоконтроль. А он сработал. Воспалённый взор Венда также утратил своё металлическое острие. Он засмеялся, но над кем? Над собой? Над Антоном?
– Хороши бы мы с тобой тут были, как скатились бы кубарем вниз с косогора в грязную лужу, да ещё и на детей! – и он захохотал. Антон не разделял его неожиданного веселья. Но тоже остыл. Смех Рудольфа всё перевёл на уровень несерьёзной перепалки. Представить драку на глазах местных жителей было невозможно. И что могла изменить драка в характере этого человека? Ничтожный повод мог стать причиной грандиозного скандала.
Назойливое мельтешение Латы
– Насколько же эта тролиха недурно сложена, – без всякого перехода произнёс Рудольф, переключив внимание на ту самую женщину со шляпой, мать Иви. Она сама, или помог кто-то, достала шляпу с макушки куста и держала её в руке. Иви покинула мать одну, уйдя вдоль протяжённой полосы песков в поисках места для купания, где не столь теснились купающиеся. Насколько знал Антон, Иви отлично плавала. Будучи девушкой раскрепощённой, – в меру местных установок, конечно, – она и Антона не обделяла своим, порой назойливым, общением в рабочие часы. Мать Иви расхаживала вдоль кромки озера в коротком и облегающем купальном платье, скинув где-то свою объёмистую ширму. Она распустила длинные волосы, выставив их ради привлечения внимания к себе, но делая вид, что устроила их просушку от влаги. Тогда как не окунулась ни разу. Но может, и окунулась, а он не заметил, не имея ни малейшей склонности наблюдать за местными «ундинами».
– Ждёт вас, – поддел Рудольфа Антон, – чтобы вместе с вами и окунуться в манящие воды. А моя ундина уже уплыла, не дождалась…
Сливочные, женственные, гладкие плечи, округлые руки и очень стройные ноги, а также выпуклые и девические по виду полусферы впереди, наверное, и могли очаровать мужчин зрелых, но уж точно не Антона.
Женщина заметила их внимание и заметно взволновалась. Она бережно положила свою чудовищную шляпу у своих ног, гордо расправила плечи, тряхнув волосами. Приподняла руку, как бы посылая знак приветствия наблюдателям, сидящим на холме. Но поскольку никто и не собирался её ответно приветствовать, она повернулась к ним спиной. Купальное платье оголяло её спину до самой талии. Аккуратная ложбинка, в которую и был уложен её позвоночник, и та же безупречная бежево-сливочная кожа, которую она продемонстрировала, убирая волосы в узел на макушке, заодно открыв и высокую шею. Со спины она бы и за девушку сошла. Зад умеренный, спортивно подобранный. Из воды вышел доктор, и женщина завела с ним разговор, смеялась, указывая на шляпу у своих ног. Доктор разводил руками, а потом увлёкся беседой с женщиной, и они уже вместе направились по кромке пляжа в сторону, уводящую от холма.
