Дары Всевышнего - страница 3

Совсем недавно уже за обращение к ее высочеству полным титулом человек мог попасть на плаху. Сейчас формально ничего не изменилось, кроме того, что после казни ведьмы Сайхат, второй жены короля, принцесса вновь начала переписку с отцом. Но дерзость Рекема сбила с толку графиню, и она, передернув плечами, заявила.

– Я оставлю вас для беседы на четверть часа. Его величество король Манчелу дал мне четкие указания относительно содержания леди Шедеур…

– Я принцесса Кириаф-Санна!

– …И, если вы будете нарушать королевский указ, мне придется доложить об этом его величеству, – графиня быстро покинула комнату, не дожидаясь очередного возражения.

Граф слушал это, не поднимаясь с колен.

– Встаньте, маркиз Бернт, – как только дверь за женщиной закрылась, тон принцессы изменился, в голосе послышалась усталость. Ароди поднялся и наконец рассмотрел ее. Тонкие, очень нежные черты лица. Волосы собраны у висков, но свободно падают на спину золотой волной. Голубые, как у отца, глаза при неярком освещении приобрели глубокий, синий цвет. – У нас такое каждый день, – чуть виновато объяснила девушка. – Мой духовник учит, что, если я промолчу хотя бы один раз и не потребую, чтобы меня называли принцессой, ничто уже не сможет изменить мою участь. Для всех я стану незаконнорожденной дочерью. А ведь это несправедливо, – она опустилась на стул, а маркизу указала на другой. – Садитесь.

– Ваше высочество, – запротестовал он, – по этикету…

– Боже мой, о чем вы? – горько воскликнула она. – Какой этикет? Меня унижают уже семь лет, и теперь я должна заставить стоять единственного человека, оказавшего мне почтение? Садитесь немедленно!

Рекем едва заметно улыбнулся и исполнил приказ. На первый взгляд девушка была такой хрупкой, что, казалось, стоит крикнуть, и она упадет в обморок. Но теперь стало понятно, что столько времени она сопротивлялась королю и ведьме Сайхат благодаря волевому характеру. Несколько лет ей, как и ее матери, не позволяли покидать стены замка, не давали деньги даже на необходимое, лишали верных слуг, не позволяли писать письма и видеться с друзьями. Сайхат с ведома короля с каждым годом ужесточала условия их содержания. Всех, кто проявлял милосердие к изгнанницам или называл женщин титулами, которых они лишились, жестоко наказывали. Лишь после казни ведьмы король стал обращаться с пленницами мягче, и многие надеялись, что скоро он вернет их ко двору.

Мирела рассеянно окинула взглядом маркиза. Рекем смутился: знал бы, что увидит принцессу, обязательно бы побрился. Одна прядь длинных темных волос упала на лоб, и он машинально откинул ее.

– Что у вас случилось, маркиз? Вы выглядите не очень хорошо. Надеюсь, с вашей матушкой всё в порядке? Я помню ее. Она играла со мной в детстве.

Леди Ароди маркиза Бернт и вправду какое-то время была фрейлиной королевы Езеты и няней юной принцессы, но как Мирела могла это помнить?

– Леди Ароди… – он прочистил горло и продолжил. – Моя мать в тюрьме. Я хотел просить вас…

– Что?! – Мирела вскочила, и Рекем тоже поднялся. – Маркиза Бернт в тюрьме? Как это могло случиться? Это же бред какой-то! Ей уже шестьдесят лет…

– Шестьдесят три, – уточнил маркиз.

– Я в жизни не знала более доброй и безобидной женщины, – принцесса сделала несколько шагов к узкому, похожему на бойницу, окну, но тут же вернулась. – В чем ее обвиняют?

– У нас нашли… – Рекему нелегко было говорить об этом, но принцесса должна знать всё. – Наш дом обыскали солдаты короля… Видимо, кто-то донес… И нашли небольшой кусок холста с изображением герба… И в этом гербе… Там листья яйтана