Дашуары - страница 11

У Дианы было редкое по красоте контральто, Боря был скрипач – от Бога. Красивая была пара – с детства. Музыкалка, потом Консерватория. Прочили такое будущее – страшно было верить. Борис не был красив, но, когда он упирался в подбородник, как бы желая удержать скрипку у лица, и смычок его взмывал и начинал жить своею жизнью – Борис становился прекрасен. Вдохновенная гениальность…

Поженились они на 1 курсе, Диана родила Арину, взяла академку. А для Бори все оборвалось летним вечером, когда он шел с Дианой домой. На Диану напали, защищая ее, Боря прижал жену к себе и получил такие удары бейсбольной битой, после которых и речи не могло быть – о скрипке. Боря впал в депрессию, Диана погоревала, вышла замуж за Бориного сокурсника Мишу, и, помыкавшись в 90-е, уехала с ним в Австрию. Она успешно концертировала, Миша открыл скрипичную школу, дочь Бориса училась в Англии.

Встретились Диана и Борис через 7 лет, в сквере напротив Консерватории. Борис держался уроками, бедствовал, выглядел худо. Мама его не перенесла несчастья с сыном и тихо угасла. Борис не женился по одной причине – он любил Диану. За это она присылала ему яркие открытки, где в конце дочь писала ломкими буквами «папа я тебя люблю».

Теперь же Диана, выглядевшая так, как только может выглядеть удачливая и любимая женщина при больших деньгах, старалась держаться скромно. Борис, просто смотрел на нее и видел – свою Дианочку. Диню. Динь-Динь…

– Борька, как я тебе рада, – Диана погладила его щеку тыльной стороной ладони. Запахло умопомрачительными духами, – ты скучал по мне?

Борис молчал. Он все теребил тесемки папки с нотами и смотрел на свои старые начищенные туфли.

– ты вернулась?? – он постарался спросить это безразлично.

– Борь… тут понимаешь, такое дело… я из Милана буквально на день, – Диана повертела кольцо на пальце, – ты знаешь… Миша… он попал в такую ситуацию, Боря… помочь можешь только ты…

– он болен?

– хуже… Боря, знаешь, тогда …ну… когда тебе сломали руку… пойми, Миша не хотел, но он был вынужден, его заставили нанять этих подонков. Понимаешь… иначе бы он не победил на конкурсе… а ты… ну, у тебя и так все было… а Миша меня любил… а сейчас все вскрылось, и те ублюдки дали показания… Боря, – Диана взяла его за подбородок, – если ты не напишешь, что травму получил сам, Мишу посадят!

Борис молчал. Он был не в силах даже понять сказанное Дианой. Он поправил очки, и привычно потер перебитые когда-то пальцы.

– пусть посадят. – выдавил он.

Прохожие видели, как женщина стоит на коленях перед мужчиной, сидящим на скамейке, и говорит, и плачет, и говорит… Вот она уже уткнулась лбом в его колени.

– пойми… это не у ВАС, в России… там его карьера будет кончена, она будет раздавлен, он погибнет, от нас отвернутся – все! Подумай о своей дочери, Боря, не губи – подпиши бумаги.

Видно было, что мужчина, расстелив на папке какие-то листы, подписывает их, а женщина подсовывает все новые. Собрав бумаги, она встала, отряхнула колени, поправила губы, глядя в зеркальце, и вот уже – скрылась в переулке. Там прохожие слышали, как она говорила в телефон

– да подписал, Миш, да не трясись… все в порядке.. он всегда был – тюфяк. Гений, что с него взять?

она была студенткой Плехановского, а он – студентом Щуки. Она была недоступно прекрасна, как будто бы ей, а не ему предстояло блистать на сцене, а он, наоборот, был скучноват, невысок, таскался за ней с 5 класса, сопровождал на олимпиады, экзамены, к больной бабушке, к подружке. Он для нее не имел пола – Виталик, да Виталик. Верный оруженосец. Она вызывала его криком – с балкона – Виталь! и он бежал к ней, и сидел на кухне, притиснутый в углу между холодильником и столом. Ирочка курила, пепел падал в чашку с кофе, а Виталик выслушивал очередной драматический сюжет. Казалось, Ирочка просто не предполагала простых отношений, вроде «люблю-целую», у нее все было – как на войне. Взрывы, минные поля, раненные, плен. Она даже говорила так – «Витась, он меня просто убил! Ты понимаешь?» Виталик понимал. Он смотрел в изумительного разреза карие глаза, подведенные черными стрелками и сам умирал вместе с ней. Иногда Ирочка полагала, что убита окончательно, и за это нужно выпить. Виталик покорно шел в магазин, приносил водку и тяжелую, рыхлую колбасу. Если трагедия – до деликатесов ли? Пили до утра, причем Ирочка держалась молодцом и почти не пьянела, а Виталик, у которого на следующий день была сценречь и отрывок, плыл и падал в Ирочкины колени. Все попытки Виталика обозначить себя мужчиной, Ирочка отвергала со смехом, и, в конце концов, убедила Виталика в том, что он – так – нечто. Вроде фикуса или табуретки.