– Извини, раны слишком серьезные, задето большинство внутренних органов, – сказал ему Вацель, пожилой лекарь с огромным опытом и давний друг Лаура. – Единственное, что мы можем сделать – это попытаться облегчить боль и дать ей еще немного времени. Прости, дружище.
Вацель говорил мягко, но для Лаура эти слова были приговором.
– Вы не верите в то, что она поправится?
– Я бы хотел тебя обнадежить. Сказать, что все будет хорошо, – Вацель вздохнул и внимательно посмотрел на дасквинга. – Но это было бы ложью. Слишком жестокой ложью.
– А я верю, что шанс всегда есть, – твердо сказал дасквинг.
Целитель грустно посмотрел на него.
– Что ж, это правильно, – произнес он. – Я был бы несказанно счастлив, если бы этот шанс оказался реальным. Если бы не ударная волна от портала, созданного Дыханием, то…
– Да если бы не волна от портала, – слегка отстраненно повторил Лаур.
– Прости, Лаур. Мне жаль, но я не могу дать тебе эту обманчивую надежду. Хотя и желаю всем сердцем. Но не могу.
Они помолчали. Слова тут были бессильны.
– Можете ей не говорить? – вдруг спросил дасквинг.
– Мог бы, но тогда она не сможет попрощаться. Зачем лишать ее возможности отдать всю любовь сейчас, пока это возможно? – резонно спросил старый Вацель. – Поверь, я на своем веку повидал много умирающих. Их все объединяло стремление дать своим близким все, пока они еще не отошли в мир иной.
– Она уже отдала мне больше, чем я того заслуживаю, – твердым голосом ответил Лаур. – Теперь мой черед. Я хочу подарить ей хотя бы надежду.
– Ты уверен, что она хотела бы такую надежду? – спросил его старый лекарь, поправив на носу очки—половинки. – По твоим словам, она отважный воин и…
– Прошу вас, сделайте, как я прошу.
– Лаур, это ужасная ложь…
– Пожалуйста, Вацель – умоляющим голосом попросил Лаур.
– Что ж… – протянул целитель. – Что ж, поскольку в связи с невыносимой болью она не может мыслить здраво и принимать решения за себя самостоятельно и учитывая тот факт, что ты мой друг, я пойду тебе навстречу. Но только если я буду уверен, что ты готов взять на себя бремя этого решения и осознаешь всю связанную с ним ответственность.
– Да, готов. Она должна верить, – дрогнувшим голосом сказал дасквинг.
– Понимаете, в свое время она подарила мне надежду. А теперь… Теперь пришло время вернуть ей долг сполна.
– Хорошо. Тогда мы станем понемногу использовать отключать нервные центры, ответственные за боль и другие неприятные ощущения. Так она сможет почувствовать себя лучше.
– Спасибо, дружище.
– Не за что, – ответил старый лекарь. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Он собрался уходить, как вдруг Лаур окликнул его.
– Вацель… – нерешительно начал он. – Скажите, а… Скажите сколько она…
– Неделю, может чуть больше.
***
– Нееет, мы не поедем в Пуан Леон, – смеясь, сказала Амели.
– Ты что, там же очень тепло, много солнца и чистейшее море, – возражал Лаур.
– Вот именно! Там много солнца и тепло! Ты ведь знаешь, как плохо я переношу жару, – не допускающим возражений тоном сказала Амели. – К тому же в прошлый раз я вообще обгорела, потому что кто-то решил, что воспользоваться сметаной вместо крема от загара – прекрасная идея. Стыдно? Глаза отводишь, а, негодяй?
Амели широко улыбалась. В ее бирюзовых глазах можно было утонуть. Они были словно море. Лаур утонул в этом море уже давно. Его душа навсегда растворилась в прекрасных водах этих глаз.
– Лаур? Ты так пристально на меня смотришь, как будто сейчас набросишься и съешь!
