Оттуда, где шло сражение с Танарисом, уже приближалось несколько всадников. «Эх, не успел… Прости меня, Танарис. Я обязательно отомщу за тебя. Да упокоится с миром твоя душа!» – с досадой подумал Зуза, поняв, что младшего товарища не стало.
Сильно ударив ногами в бока скакуна, он устремился на приближающихся врагов, не обращая внимания на оставшихся здесь.
Теперь ему противостояло только семеро согдийцев.
* * *
«Да, могуч! Жаль, что он не на моей стороне, и поэтому должен умереть», – Сегосфен был искренне удивлён силой внезапно появившегося кочевника. До сих пор сдерживавшийся, он вдруг окрикнул своих людей, готовых из луков дружно покончить с саком. Те, недоумевая, отступили, образовав круг, в котором остался один вражеский воин.
Сегосфен выступил вперёд и повёл коня вдоль воинов, опустив меч в руке и внимательно следя за противником.
* * *
«Ну наконец-то хоть один достойный соперник нашёлся! Посмотрим, каков ты на самом деле! Я-то уже было подумал, что среди вас нет крепких мужей. Даже скучновато стало от этого… Жаль, Танарис погиб… Главное, чтобы Фахрид ушёл подальше, тогда и смерть наша будет не напрасной. Этот воин, видимо, жаждет поединка со мной. Что ж, он получит его. Я готов», – тяжело дыша, подумал Зуза, рассматривавший согдийца, поудобнее сжал рукоять меча, пустил шагом жеребца и тоже описывал полукруг.
* * *
Сегосфен не выдержал первым. На вздыбленном коне сократив разделявшее их расстояние, он со всего маху рубанул сака сверху вниз. До сих пор ещё никто не смог остаться в живых после такого удара, но Зуза, смягчив его мощь подставленным в наклон полотном меча и погасив силу плавной оттяжкой, тут же в ответ резко полоснул наотмашь коротким скользящим ударом, весьма ощутимо зацепив его. Получив рану в правый бок, Сегосфен не сразу почувствовал это в пылу схватки, удивлённый, что сак каким-то образом сумел отразить его, казалось бы, всесокрушающий удар. Через мгновение ранение всё же дало знать о себе обжигающей болью. Несмотря на это он решил повторить всё сначала, уверенный, что на сей раз непременно сразит противника, и вновь вздыбил скакуна, готовый опять нанести свой любимый удар, но в самый последний миг сак почему-то сильно запрокинул голову и откинулся на круп лошади, безвольно раскинув руки и выронив меч. Ничего ещё не понимая, Сегосфен, приглядываясь, приблизился к нему и лишь теперь увидел торчащую в его спине стрелу.
– Кто это сделал? – крикнул он и развернулся на коне.
– Прости, Сегосфен, не сдержался, – выступил один из воинов, виновато склонив голову.
– Ты что, уже не веришь в меня? – зло произнёс десятник.
– Верю. Но мне показалось, что он ранил тебя, – ответил тот.
– Ладно, я не виню тебя. Все за мной, нужно догнать остальных.
Зажав рукой рану, Сегосфен напоследок взглянул на сака. Тот едва держался в седле. Когда к нему подступил один из воинов, намереваясь столкнуть на землю и забрать коня, Сегосфен окриком запретил делать это, в душе признаваясь себе в своём первом поражении и отдавая дань уважения этому удивительному воину.
* * *
На рассвете сотнику Бакриарту сообщили, что с половиной своего отряда в лагерь вернулся раненый десятник Сегосфен. Из короткой беседы с ним Бакриарт узнал обо всех ночных событиях. В завершение своего повествования Сегосфен упомянул о том, что после поединка его людям удалось нагнать ещё одного сака и, расправившись с ним в короткой схватке, завладеть мясом и шестью лошадьми, на четырёх из которых были нагружены тела убитых воинов.
