Вожди поднялись, молча склонили головы и удалились. С Дассарией остался Чардад.
– Что ты задумал? – спросил он правителя.
– Скоро мне нужна будет твоя помощь, и ты всё поймёшь, – ответил тот.
На заре, проводив войска, верховный правитель долго смотрел им вслед, и лишь когда их не стало видно, развернулся к оставшимся вождям:
– Дозоры донесли, что в небольшом отдалении от нас находится большой греческий отряд, более чем полутысячная конница. На этот раз они вошли очень далеко в наши земли. Похоже, это неспроста. Видимо, пытаются разведать как можно больше о нас. Я тоже хочу узнать о них всё, и поэтому сам двинусь поближе к ним и поведу с собой лишь две сотни. Вождь Чардад заменит меня здесь. Выступаю на закате.
Больше не сказав ни слова, он тронул коня и направился к лагерю.
* * *
В полдень Дассария, сидя у своего костра, пригласил Чардада.
Тот, пребывая в ожидании разговора с верховным правителем, тотчас же явился, желая услышать о его задумках, всем нутром предчувствуя их важность и далеко идущие последствия.
– Чардад, то, что я скажу тебе, должно остаться между нами. Сотники Дуйя и Фарх пойдут со мной. Их, наверняка, ты больше никогда не увидишь, – Дассария пристально посмотрел в глаза друга. – Прости меня, но такова будет цена всего задуманного. Другого выхода не вижу. На греческого скакуна погрузи доспехи, шлем и оружие их воина, из тех, что захвачены Цардаром. Подбери для меня. Ничего не упусти. Я уйду раньше и уведу коня с собой. Ближе к вечеру сам выведешь сотни из лагеря и направишь на запад. Я буду ждать темноты и встречу их на пути. Так надо. Ну а теперь о самом главном. Незадолго до выступления мы с тобой направимся в ту же сторону. Я говорил тебе о своей просьбе. Вот ты и исполнишь её для меня. Ни о чём больше не спрашивай. С ушедшими вождями держи частую связь. Что бы ни случилось в моё отсутствие, постарайся в войну не вступать. Жди меня, как бы долго ни пришлось делать это. Все племена собраны на прежнем месте, у моей ставки. В случае крайней необходимости отступи в том направлении, но врага не пропусти.
– Повинуюсь, правитель, – растерянно прошептал Чардад, не сводя глаз с лица Дассарии, поражённый услышанным.
– Да, вот ещё что. Своего коня я оставлю там, где встречу сотни. Забери его, – отведя задумчивый взор от вождя, тихо добавил Дассария. – Ну а это береги пуще жизни. Здесь символы власти верховного правителя.
С последними словами Дассария встал, подошёл к Чардаду и протянул ему небольшой увесистый кожаный мешок.
* * *
Ближе к вечеру Чардад вновь появился у костра верховного правителя.
– У меня всё готово, правитель, – сообщил он.
– Идём. Пора, – тихо, но твёрдо произнёс Дассария, накинув на себя длинный плащ, затем осмотрелся вокруг, скользнув взором и по небосводу.
Греческий конь явно сторонился сакских скакунов и, натянув до предела короткую верёвку, бил оземь копытом.
– Ишь ты, какой норовистый! – увидев его поведение, как-то обыденно и почти шутливо заметил Дассария, подходя к своему скакуну, от которого в трёх шагах на привязи стоял подготовленный закладной.
Воин, державший его скакуна под уздцы, почтительно склонил голову, а когда верховный правитель ловко запрыгнул в седло, передал ему поводья и отступил.
Дассария направился из лагеря и вскоре покинул его пределы. Чардад следовал рядом, украдкой напряжённо поглядывая на правителя. Тот был спокоен и лишь изредка склонялся к гриве своего любимчика, поглаживал его по шее. Продвигались они молча, иногда озираясь по сторонам и всматриваясь в холмистую местность. Прошли повстречавшийся ближний дозор. Дассария повернул к кургану, подступил к поросшему кустарником подножью, оглянулся, внимательно осмотрел округу, затем спешился.
