Давай говорить за себя - страница 2
за своих бросаться в бой.
Так слаба. Чуть-чуть нелепа.
Улыбаясь над собой…
И повтором многократным
тема стужи и огня…
Просто долгом неоплатным
стало больше у меня.
2002
«Погоди до рассвета, дверей не тронь…»
Погоди до рассвета, дверей не тронь.
Провожать – наука не из простых.
Выйти ночью в снег, да раскрыть ладонь,
да всё слушать шаг, что давно затих.
Сонный ход времён – часовой тик-так,
половицы жёлтой спросонья взвизг.
Как тяжёл этот первый, последний шаг!
Погоди до рассвета! – и шёпот сник.
А за дверью мир затаённо-бел.
Не спасёт ни стена, ни глухой засов.
Провожать – наука для тех, кто смел.
Неподвижны стрелки твоих часов.
2001
«Вторник, ветер, поздний вечер…»
Вторник, ветер, поздний вечер.
Пасторальная картинка.
Мы сидим у батареи, затаившись в ожиданье.
Даже дети, набесившись за день, тихо смотрят в окна.
У кота от нетерпенья ус подрагивает мелко.
Кот ждёт рыбы. Дети – снега, а ещё луну и папу.
Сон сморит их очень скоро. Кот дождётся. Я вздыхаю.
Положу остывшей рыбы, отнесу детей в кровати,
встречу папу.
Спите, спите. Все исполнятся желанья.
Город скроет снежной пеной,
в белых, синих, лиловатых волнах будут плавать рыбы,
папа вам луну достанет – прямо с неба…
Только в зимний вечер мир так бесконечен.
2012
«Быть может, мы станем мудрее и старше…»
Быть может, мы станем мудрее и старше
и вспомним с улыбкой насмешливой это,
быть может, откликнется болью вчерашней
сегодня прошедшее праздником лето.
Но в это мгновенье, дремотной природе,
безмолвию, жаркому солнцу внимая,
никак не поверить во что-нибудь вроде
декабрьских дней, где позёмка сухая.
Никак не поверить, что вольное племя
ветров изготовилось к дикой погоне.
Сегодня не верится в самое время,
застывшее каплей смолы на ладони.
2001
«Что мне делать, вдали ожидая тебя?..»
Что мне делать, вдали ожидая тебя?
Слушать осень, безмолвие, шорох листа.
Тёмной шерстью мохнатой распутывать дни,
колдовать гулкой ночью, власы распустив.
Что мне делать, вдали ожидая тебя?
Вызнавать тайны города, ночи и дня
да ещё на закат вечерами смотреть,
плечи кутая в толстую дымную шаль.
Что мне делать? Не бойся, я дело найду.
Ожидать— это самый пленительный труд.
Только б ты в своей непостижимой дали
не ошибся дорогой, свернув в никуда.
2002
«Мне не понять, не разложить…»
Мне не понять, не разложить,
не разобрать на междометья
переплетённые соцветья,
врастающие в слово «быть».
Густой осенней темнотой
прохлада кутает скитальца,
но ускользает, как сквозь пальцы,
в изгибы вечности живой.
Сливаясь с голосом травы,
в мою судьбу в ночи короткой
любовь вплетается походкой
и поворотом головы.
Её души мне не понять,
она предельно осторожна —
но ей перечить невозможно,
как не заметить или лгать.
Непонимание и страх
ещё не повод для сомненья —
но видеть это изумленье
в чужих распахнутых глазах! —
но этот, ветками в стекло,
извне, иной миропорядок
в неточной близости догадок:
что было, так и не прошло.
Мне не понять – но разве я
решаю, кто кого обманет,
и кто однажды первым канет
за тёплый полог бытия.
2003
«Дожди, дожди – а я не замечаю…»
Дожди, дожди – а я не замечаю,
что это лето дразнит, как ребёнок
капризами. Зато его улыбка
полна такого милого лукавства,
так безыскусен сон его глубокий
и так бескрайни душные луга!
А каждый дождь звучит напоминаньем
о том, что непременно нужно слышать,
как падают на землю эти капли
(и каждая, впитавшись, ищет корни),
Похожие книги
«Давай говорить за себя» – книга стихов, включающая произведения разных лет и периодов. Ранние и детские опыты даны отдельным разделом. Не будучи сильными с технической стороны они, тем не менее, дают ощущение перспективы и интересны как вешки творческого становления автора.
Берта всегда была романтичной особой и всю жизнь мечтала о большой любви. Правда, оба мужчины, которым она отдавала когда-то свое сердце, были созданы, по большей части, ее воображением. Пробившийся в крупные помещики фермер Крэддок – добрый, но грубоватый и приземленный человек, не способный оценить силу и глубину личности жены. А юный Джеральд, напротив, – порочный, обозленный на весь мир, циничный мальчишка, в котором словно сконцентрировалось
Стреляная гильза – единственная зацепка в деле об убийстве начальника охраны крупной фирмы. Маловато, но для опытных сыщиков полковников Льва Гурова и Станислава Крячко и это уже серьезный вещдок. Рано или поздно они выйдут на след убийц и на заказчиков. Но убийства продолжаются, а преступникам всегда удается ускользнуть. Наверняка среди своих завелся «крот» – оба сыщика не сомневаются в этом и идут на отчаянный риск. В итоге Гуров оказывается в