Давайте улыбнемся - страница 7

Но в какой-то момент и у меня взыграло ретивое. Я тоже решил показать, что не зря получаю зарплату. На одном из заседаний я развернул перед англичанами технологическую схему и пальчиком начал показывать, что вот печь конверсии, в которой лежит почти двести тонн мягкого таблетированного катализатора. Вот пункт в контракте, в котором сказано, что за год из печки уносится почти четыре тонны катализатора за счет его истирания. Вот по линии после печки конвертированный газ идет прямиком на турбину компрессора, а она, родимая, вращается со скоростью более пятнадцати тысяч оборотов в минуту. Так вот эта пыль будет осаждаться на лопатках турбины, и, следовательно, жди разбалансировки ротора турбины, а затем аварийную остановку ключевого компрессора со всеми вытекающими последствиями. Поэтому настаиваем на поставке нашей стороне стенда для балансировки турбины. Англичане взвыли:

– Да этот стенд стоит целых три миллиона долларов!

– Ну, хорошо, – сжалился я, – если вам жалко каких-то несчастных трех миллионов, то мы настаиваем на поставке комплекта оснастки для балансировки ротора в гнезде турбины.

– Но это тоже стоит полмиллиона долларов.

– Хорошо, а что нам делать, когда из-за катализаторной пыли разбалансируется ротор? Снимать и везти его в Англию? Это же какие убытки понесет производство.

Единственное их возражение сводилось к тому, что у них такие же турбины работают годами. Я соглашался, но парировал следующим доводом, что их работающие турбины стоят на агрегатах мощностью 320 тысяч тонн в год, а наш на мощности 750 – и где гарантия, что при прохождении пыли в два с половиной раза больше, чем у них турбина не разбалансируется. Единственное, чего они добились, так это отложить вопрос до приезда их главного технолога.

Когда приехал их главный, я снова завел сказочку про белого бычка, дескать, пыль, которой очень много, и что мне несчастному делать, когда турбина встанет. У того тоже, кроме уверений, что турбина будет работать, ничего не нашлось. Более серьезного возражения и с его стороны не последовало. Так и пришлось им записать в протокол наше требование и в конечном счете раскошелиться на полмиллиона долларов.

Вечером мы ужинали в ресторане с главным механиком завода, который по своей должности был заинтересован в получения этой оснастки. И тут с ним состоялся разговор. Задал он мне простой вопрос.

– А почему у них турбины работают без остановки?

– Да и у нас будут работать так же.

– Так ты настолько убедительно давил их, что я и сам поверил.

– Знаешь, если бы эти ребята были поумней, то они давно бы ткнули меня носом в схему, в которой ясно показано, что перед печью конверсии на одну тонну газа вводится четыре тонны водяного пара, а между печкой и турбиной стоят три ступени охлаждения газа с мощной сепарацией. Поэтому сконденсировавшийся пар настолько хорошо промоет газ, что будет он чистеньким, как слеза ребенка. А пыль просто уйдет в дренаж.

– Так ты это знал?

– Конечно, с самого начала моей басенки. Мне просто было интересно проверить их на вшивость, что стоят их кембриджи против выпускника середнячка нашей родной Питерской техноложки. Вот я и проверил.

– Ну, а если бы они, как ты выражаешься, ткнули тебя носом»?

– Тогда бы я на чистейшем английском ответил бы им, что «эскюз ми», мистеры, не дотумкал.

– Так выходит, что ты их обманул?

– Можно и так считать, а чего они в матроса Кошку в Крыму стреляли, адмирала Нахимова убили, да и со вторым фронтом тянули. Должен же был кто-то поквитаться с ними за это?