А еще он терпит поражение. Один за другим все монархи мира отгораживаются от него. Только Таравангиан из Харбранта – как известно, не отличающийся умом – согласился к нему прислушаться. Далинар что-то делал неправильно. Будь это затянувшаяся военная кампания, он бы заставил себя взглянуть на проблемы с иной точки зрения. Нашел бы новых офицеров, которые озвучили бы свои идеи. Попытался бы начинать битвы в другой местности.
Далинар и Кадаш скрестили клинки, металл ударился о металл.
– «Великий князь, – прочитала Навани, – с потрясенным благоговением от величия Единого я обращаюсь к тебе. Настало время для мира пережить славный новый опыт».
– Славный, ваше величество? – продиктовал Далинар, пытаясь достать мечом ногу Кадаша. Противник увернулся. – Неужели вы можете приветствовать такие события?
«Всякий опыт приветствуется, – пришел ответ. – Мы Единый, который познает самого себя, – и эта новая буря славная, пусть она и приносит боль».
Далинар хмыкнул, парируя удар слева. Мечи громко зазвенели.
– Не думала, что она настолько религиозна, – пробормотала Навани.
– Языческие суеверия, – поправил Кадаш, ускользая от Далинара. – Азирцам, по крайней мере, хватает приличий поклоняться Вестникам, пусть они богохульным образом и поместили их превыше Всемогущего. Ириали не лучше шинских шаманов.
– Я припоминаю, – бросил Далинар, – что раньше ты не был таким придирчивым.
– Мне сообщили, что моя расхлябанность, возможно, поощрила вас.
– Я всегда находил твою точку зрения необычной. – Он смотрел прямо на Кадаша, но обращался к Навани. – Передай ей: ваше величество, пусть я и люблю сложные задачи, меня пугают страдания, которые принесет этот новый… опыт. Мы должны объединиться пред лицом надвигающейся опасности.
– Единство, – негромко проговорил Кадаш. – Далинар, если это твоя цель, почему же ты пытаешься расколоть собственный народ?
Навани начала писать. Далинар приблизился, переложил свой длинный меч из одной руки в другую.
– Кадаш, а откуда ты знаешь? С чего вдруг ты так уверен в том, что ириали – язычники?
Кадаш нахмурился. Хоть у него и была квадратная борода ревнителя, шрам на голове был не единственным, что отличало его от товарищей. Для них бой на мечах – просто еще один вид искусства. У Кадаша было поведение опытного солдата. Он дрался на дуэли и одновременно поглядывал по сторонам – не подкрадывается ли кто-то с фланга? Такое было невозможно в дуэли один на один, но на поле боя представлялось очень даже вероятным.
– Далинар, как ты можешь о таком спрашивать?
– Потому что об этом надо спрашивать. Ты заявляешь, что Всемогущий – бог. Почему?
– Да потому, что так оно и есть!
– Мне этого недостаточно, – бросил Далинар и впервые понял: так оно и есть. – Уже нет.
Ревнитель зарычал и прыгнул на него, в этот раз атакуя с подлинной решимостью. Далинар отскочил, отбил его, а Навани начала громко читать:
– «Великий князь, я буду откровенна. Триумвират ириали основан на договоре. Алеткар не играл какой-либо важной роли в мире с падения Солнцетворца. А вот сила тех, кто управляет новой бурей, неопровержима. Они выдвинули великодушное предложение».
Далинар застыл, ошарашенный.
– Вы готовы перейти на сторону Приносящих пустоту?! – спросил он, повернувшись к Навани, но потом ему пришлось защищаться от Кадаша.
– Что такое? – съязвил ревнитель, и его меч со звоном ударился о меч Далинара. – Удивлен, что кто-то готов перейти на сторону зла? Что кто-то предпочитает тьму, суеверия и ересь свету Всемогущего?
