…Неожиданно из узкого прохода купейного вагона послышался голос буфетчицы вагона-ресторана, торгующей с лотка съестными припасами:
– Бутерброды из окорока! Бутерброды из окорока!
Мы с Романом прыснули со смеху. Все было хорошо в призывах полной, низкорослой женщины в белом тонком полухалате, в волооком взоре под крыльями черных бровей, вот только ее картавое «р» вызывало невольную улыбку. И может, потому ее товар шел нарасхват.
– А вы бутербродов с окороком не желаете? – просунулась она в наше купе, ослепив золотыми коронками зубов и золотыми серьгами.
Роман Телегин, слегка покрасневший, вопросительно посмотрел на меня. В самом деле, не пора ли подкрепиться?
– Четыре порции к чаю хватит? – спросил я у него.
– Вполне.
Пока «маркитантка» продвигалась со своим лотком в другой конец вагона, я по-приятельски обратился к Телегину:
– А не махнуть ли нам в ресторан?
– В вагон-ресторан? Эт-то можно? – удивился он.
– А как же?
…Через несколько минут мы уже сидели в уютном салоне за отдельным столиком. Наверное, не нам одним было приятно здесь. Работал кондиционер, ласкали глаз льняные скатерти, вазочки с полевыми цветами и бумажными салфетками, приборы со специями, тихо позванивающие в такт колесам. Сиди себе и изучай в глянцевых картонках листки с отпечатанным меню.
В салоне было довольно людно. Распахнутые шелковые шторы слегка покачивал ветерок, доносивший запах хвои из проплывавшего по бокам железной дороги леса.
– Какая прелесть! – восторгались, всплескивая руками с наманикюренными ногтями, нарядные женщины.
– Это замечательно! – вторили им мужчины.
И те и другие находили, что стволы высоких сосен в лучах закатного солнца словно выкованы из красной меди и что от белизны березовых рощ отдает чуть ли не зимней прохладой. Перелески и насыпи пестрели зарослями иван-чая и бело-желтых ромашек.
– Молодые люди! У вас свободно? Можно к вам подсесть?
– Пожалуйста! – ответили мы старичку интеллигентной наружности.
Мне даже польстило, что новый сосед причислил меня к разряду молодых людей. А что? Пятьдесят или шестьдесят? Разве заметишь? А старик, видно, отмахал по жизни чуть ли не на треть века больше.
Обмахиваясь соломенной шляпой, незнакомец смотрел по сторонам, наблюдая, как снуют по проходу, изгибая станы, официантки в накрахмаленных кокошниках. Одна из них не устояла перед его гипнотизирующим взглядом и вскоре деловито записывала карандашиком заказ.
Как и мы, он заметил двух посетителей, которые, не спеша потягивая пиво, листали журнал и все громче переговаривались. Как мы догадались, они разгадывали кроссворд в журнале «Крокодил» и что-то знакомое послышалось нам в их репликах.
– По вертикали: одиннадцатиметровый удар в загрантурне.
– Сколько букв?
– Восемь.
– Пенальти!
Услышав это, мы придвинулись ближе.
– Э-э-э, по горизонтали: галантерейный товар, который недолюбливают судьи.
– Хо-хо! Мы-ы-ло…
– Точно! Оно и есть. Теперь по вертикали посмотрим. Значит, так: часть стадиона, постоянно находящаяся под угрозой эмоционального взрыва. Семь букв.
– Наверное, трибуна?
– Вписывается! Теперь по горизонтали: одна из забытых форм командной игры.
– Сколько букв?
– Пять.
– Маловато. Надо подумать…
Тут мы заметили, как поворачивают головы сидящие за ближайшими к нам столиками.
– Можно и нам подумать? – спросили они.
Польщенные вниманием хозяева кроссворда великодушно согласились – валяйте, мол, валяйте.
