– И что? Много таких путников попадается, которые от тяжелой разбойной жизни слезу пускают и все бандиту прощают скопом?
– Как ни странно, бывает, что и понимают или даже прощают. Ведь разбойник, если кого к елочке прижал, он же на нервах, может и дубинкой приложить, если ему что-то сильно не понравится.
– И много-ли такое прощение, с ножом у горла, на божественном суде стоить будет?
– Ну я думаю, что не много. А может и вообще ничего. Но только разбойный люд, он такой. Не очень-то образованный. А все больше тупой отчаянно. Вот и получается, что многие злодейства совершаются с объяснениями и пояснениями, зачем и почему. Но ведь на твоей Земле, примерно так же дело обстоит. Я несколько книжек читал. Так там плохие часто рассказывали, что и зачем.
– Так у нас это только в книжках, для лучшего понимания сюжета читателем. А здесь в жизни получается так. Но я теперь хоть стал понимать, зачем старый козел-маг передо мной извинялся и что-то бубнил, что «очень надо» ему мою тушу присвоить.
– Ну да. Старый урод Огирцо все таки не был совсем уж злодеем. Хоть и сволочь полная, конечно. Зло делал только по необходимости. Это тебе он что-то пробубнил про понимание. А уж какую речь он мне толкнул, прежде чем меня из моего тела выкинуть! И что его жизнь важна для победы добра во всем мире. И что лучшее, что я могу сделать в своей жизни – это пожертвовать ему свое тело. Я чуть было не расчувствовался и не простил ему все зло былое и будущее. Но, все-таки, потом мозги подключил и хоть послал его сильно как мог.
– И что?
– Да ничего. Он в моем теле долго щеголял. А я вот, не согласился прощать. Ругался сильно. Яростен был и не смирен. Вот и стал призраком. Похоже, не всегда помогает, если злодея обматерить. Эх…
– Ну, я смотрю, ты хоть что-то отстоял. А теперь, может и получится тебе и призраком пожить неплохо. Лучше уж так, чем совсем ничего.
– Это да. Призрак лучше, чем мертвец. Если меня касаемо. Многие призраки плохо кончают. А я вот – думанием и размышлениями сохранил разум, и постараюсь, хоть в таком виде, просуществовать подольше. Главное, делать что положено, чтобы, когда на суд попаду, хоть за призрачные грехи не огрести. А что призраку положено, а что не положено, я не знаю, но думаю, что от требований к живым людям не особо отличается. А вот колдун сволочной, похоже сильно положенное нарушил, и я надеюсь, что его душу уже поджаривают в аду. И еще много лет будут поджаривать.
Андрей даже замолк ненадолго, удивленный экспрессией Мигуэнци, но у него еще оставался важный вопрос по теологии нового для него мира.
– А кто решает что положенное, а что неположенное? Кто об этом человеку сообщает?
– Жрецы обычно объясняют. Им боги. А воровать или убивать или чем поприличнее заниматься, уже сам человек выбирает.
– То есть, получается, если вот этот пацан выбрал себе занятие плохое, то ему уже и ад не грозит. Если он будет делать только то, что ему, как вору, положено. Дома обносить или карманы там выворачивать.
– Нет. Как известно, если плохим заниматься, то ад неизбежен, если, конечно, на каком то этапе не прекратить, а потом и ухитриться все зло причиненное хорошими делами перекрыть. Большинство воров как раз, когда на свою дорожку становятся, как раз и считают, что: «пока у меня другого выхода нет, поворую, а потом уж праведником стану и компенсирую все». Но, как понимаешь ты, очень редко они прекращают, – развел призрачными руками Мигуэнци. – Но жрецы темных богов утверждают, что если строго положенному следовать, то их бог сможет вора от ада спасти. Хотя это сомнительно очень. Ибо боги, повыше которые, как раз ад им гарантируют. И еще, если вор карманник, то он дома не обносит, он только по карманам. И богу карманников молится и жертвует. Если еще и дома обворовывает, то также богу домушников поклоняется.
