Для того чтобы во всём этом разобраться, понадобился человек другого пола, но со знаниями в электронике. Это была Вера – новая сотрудница, которая в конечном итоге и запрограммировала голую генеральскую жопу, а также его голосовой пароль. Теперь при слове «Жорик», произнесённом полководцем, унитаз, образно говоря, вставал на задние лапы и крутил хвостом в готовности исполнять все мыслимые и немыслимые прихоти и даже исследовать химический состав всего биологического «наследия».
Дальнейшая демонстрация современного института ассенизации вылилась в очередное политическое потрясение и общественную зависть с подоплёкой. Дискуссия неожиданно переползла через полдень и полдник, никому не дала поспать и протрезветь от впечатления. Интересно то, что теперь уже не от самого предмета, поражающего воображение, а от того смысла, которое встроено в отношение к человеку. Того уровня отношения, даже к таким, казалось бы, необязательным для внимания вещам, как «нужда». А ведь это не что-нибудь, а то самое, что может сделать всех беззащитными и нелепыми, с возрастом даже беспомощными.
И тут новоиспечённый христианин Жорес Иванович вспомнил о себе как о христианине. Может быть даже, ему об этом подсказали? Не исключено, поскольку возможностей у него прибавилось, в том числе и иррациональных.
– Люди! – сказал он и, видимо, почувствовав слова не своей роли, добавил: – Извините! Предлагаю присвоить моему унитазу высокое звание «наш» и считать его и «М» -, и «Ж» – назначения, включая сюда и уважаемую администрацию.
Хлопали в ладоши и «М», и «Ж», и уважаемые представители уважаемой администрации. Воздержались трое из вредности или нежелания запрограммировать для этого свои задницы. Распалившись, Жорес Иванович стал усиленно предлагать и насчёт переспать у него на кровати, но Зоя Никитична сказала, что это уже слишком.
Женщины, глядя друг на друга, согласились – этого требовал негласный кодекс общеполовой кооперации, – но вместе с тем оставляли за собой бронь на чувство собственного любопытства.
И тут неожиданно всех потряс Самолапов. Он сказал:
– Деньги взяли реванш. Элиты взяли деньги и собственность в свои руки. Государство имеет со всех и всех нас вприкуску, на то оно и власть. По мере надобности, если ему будет надо, особенно просить не станет, возьмёт ради своих интересов. И всё было бы не обидно, но распределяет оно это «своё» – сами знаете? Нам повезло, у нас хороший пансион, дети и родственники, и сами для себя кое-что успели сделать… Так что можно восхищаться чем угодно, вплоть до японского унитаза, но нам хорошо известно, что почём и кто и что в устройстве нашей жизни значит?
Аплодисменты были, но все разные и от разных судеб. В целом это выглядело жизнеутверждающе и без окончательного согласия, что говорило о тонне невостребованного человеческого опыта, слоняющегося из угла в угол.
Погода дня постепенно научилась иллюстрировать экономическое положение страны, иногда до тонкостей передавая колебания валютного курса на бирже и реакцию на него населения. Всё оказалось так близко и взаимосвязано…
Таким образом, даже дождь, постаравшийся как-то обставить свой приход, не производил того впечатления, на которое рассчитывал. Он попросил вечер – старого, закадычного партнёра – подыграть ему и вместе спасти впечатление, но даже это не возымело… Они провалились оба… То ли перебрали с пафосом, то ли с концентрацией лжи, которая, по замыслу управляющих процессом, необходима для дезориентации и релаксации одновременно. Потом один за одним стали приезжать автомобили и разбирать всех по индивидуальностям, за некоторыми индивидуальностями приехали их дети.
