Деформация чувств - страница 18

Они сидели совсем недалеко друг от друга, и Вики опять ощутила приятный аромат, исходящий от Стюарта.

В зале было тепло и когда им принесли напитки, Вики уже согрелась, её щеки стали пунцовыми. Волосы свободными волнами лежали на плечах. Непослушная прядь все норовила упасть на лицо, и Вики приходилось без конца ее поправлять. Стюарт придвинулся к ней, протянул руку и нежным движением заправил волосы ей за ухо. Он дотронулся до ее уха, коснулся пальцами по пылающей щеке и не спеша вернулся на своё место. Вики не шелохнулась. Стюарт изучал её.

– Ты сегодня другая, не такая как вчера. Вчера в баре ты была такой раскрепощенной, уверенной, соблазнительной, словно конфетка из моего любимого швейцарского шоколада. А  сегодня, – он задумался, подбирая подходящие слова, – сегодня такая тихая, немногословная, скромная, как маленькая птичка на ветке, которую легко спугнуть.

– Я никуда улетать не собираюсь. Мне здесь хорошо.

Вики смотрела прямо в глаза Стюарту, и он не сводил с нее глаз. Что-то необъяснимо завораживающее было в этом моменте. Позже, анализируя все происходящее, Вики пришла к выводу, что именно в этот момент она влюбилась окончательно и бесповоротно. Влюбилась в эти чарующие глаза, в эти нежные руки, в эти безукоризненные манеры. Именно с этого момента она узнала, как рождается любовь, но еще даже не подозревала, какая разная она бывает.

Волшебство момента прервал Пэйн с закусками. Когда же он отошел, Вики решила продолжить начатый на пляже разговор.

– Ты обещал рассказать про твой любимый аромат. – напомнила она.

– Ну, раз тебе так интересно, – медленно протянул он – это не мой любимый аромат, это просто мой аромат. Что же, начать придется издалека. Даже не знаю с чего. У тебя есть братья или сестры?

– Да, у меня есть старшая сестра и два брата двоюродных, мы росли вместе, они все равно, что родные мне. – ответила Вики.

– Тебе повезло, а я рос один, в прямом смысле этого слова.Мои родители, – продолжал он, – были очень занятым людьми. Отец прочти всегда был на работе, а когда был дома, то сидел в кабинете, он часто мне повторял, что  все делает для моего будущего. Как сейчас помню, как я ждал его прихода, чтобы похвалиться успехами в школе или ещё чем-то. Но чаще всего засыпал, так и не дождавшись его. Мама же наоборот была почти всегда дома и её жизнь была полностью посвящена отцу, его нуждам, желаниям и потребностям. Я же находился на попечении нянь, репетиторов, и предоставлен сам себе. По вечерам она заходила ко мне в комнату, садилась на край кровати, обнимала меня и гладила по голове. Я прижимался к ней, вдыхал ее аромат и мечтал, чтобы это длилось вечно. Мама всегда пользовалась одними и теми же духами, которые ей подарил отец на их первую годовщину. Всю жизнь, сколько ее помню, она каждое утро наносила каплю духов на запястье и сюда. – он показал на место чуть ниже яремной впадины,  – Это был мягкий, нежный, чарующий и сладкий аромат. Запах моей мамы. Отец тоже был весьма консервативен и всегда пользовался одной туалетной водой, но его запах был полной противоположностью запаху мамы. Это была композиция, как я позже узнал,  из жасмина, пачули, кедра, амбры, мускатного ореха, мускуса, ванили и рома. Странное, но незабываемое сочетание. Я порой тайком пробирался в его кабинет и садился в его кресло. Я мог там быть часами, иногда  читал, иногда просто сидел, обняв колени. Там всегда пахло им и его сигарами. Когда мне было шестнадцать лет, папа умер от инфаркта. Это было тяжелым ударом для мамы, мне порой кажется, что она до конца так и не оправилась от этой потери. Она всё так же заходила по вечерам ко мне, и ритуал был все тем же, но в её взгляде что-то угасло. Я по-прежнему, часто бывал в кабинете отца, там ничего не менялось, по-прежнему пахло его сигарами и туалетной водой, даже спустя годы. Для меня это до сих пор загадка.