Люси заметила в стороне солдата из отряда «R», но подала ему условный знак: ``Всё в порядке``.
Она пока не достала пистолет – хотела разузнать обстановку.
«Деревенские или подосланные?» промелькнуло у неё в голове. «Неее, от профессионалов я так легко бы не ускользнула.»
– Вы чё, в тюрягу захотели? – крикнула она, стараясь, чтобы её голос звучал погрубее.
– А чё, с тебя убудет? – отозвался один, явно возглавляющий эту группу. Они снова двинулись к ней, и Люси расхохоталась.
Её мелодичный, глубокий, чарующий смех звучал, словно голос самой Природы.
– Почему бы нет? – пропела она, срывая топик. Парни замерли, кто-то присвистнул, второй тоже начал что-то бормотать.
Она кинула топик в одного из них, тот отвлёкся, машинально схватив, а для Люси вырубить двух салаг было проще, чем очистить пару картошин.
Она почти не сомневалась, да так и случается в девяносто-девяти процентов драк, третий дезертировал, а вот «главаря» она ухватила болевым приёмом.
Теперь он стоял в пыли, на коленях, а она – сзади, словно львица на буйволе.
– Ты чё, дура, пусти! – Это самое вежливое, что она услышала из его уст.
Она окончательно убедилась, в непрофессионализме напавших.
Вместо того, чтобы «сдаться», выжидая момент для возможности вырваться, парень дёргался и ругался, усиливая свои страдания и понапрасну изводя силы.
– Да пусти, правда, садииистка… – наконец он заплакал.
Гонзалес шагнула назад, быстро одела толстовку, до этого завязанную на поясе.
Она подобрала свой топик и сунула его в карман, а сама вернулась к парню, так и сидящему на дороге. Те, двое, со стонами помогали друг-другу подняться.
– Ох, говорила же Листовка, что она спецназовка! – не выдержал один. – Нет, ***, нас четверо! Проверим, проверим!
– Вы ведь, Людмила Ароновна, не заявите, а? – почти заискивающим тоном обратился к ней его напарник. – Мы ведь так, только, пугануть. Ну, на праздники так делают.
– Как братцы Носовы в прошлом году? – оскалилась Гонзалес.
Вдруг она сообразила. – А что за листовка?
– А… – Парни смущённо переглянулись. – Верка Листова. Она видела как вы персонального шОфера Бориса Ивановича завалили, а потом и охранника рядышком уложили.
– И вы решили убедиться сами? – хмыкнула Люси. – На собственной шкуре, так сказать, э?
– Да это вон Федька всё. – Один из парней выругался. – Ну, тебя, действительно, на ***. Под статью, ***, подведёшь.
Они, двое, быстро ушли, а в сердце Люси шевельнулась тревога.
Она снова присела на корточки возле Фёдора.
– Слушай, – заговорила она вполголоса. – Ты имеешь какое-то отношение к Петьке Рыкину?
– Можа хуть на скамеечку сядем? – жалобно протянул тот. – Папиросочку разомну, а?
Вздохнув, Гонзалес помогла ему подняться.
– У меня первый муж был такой же дурачок, – призналась она. – Вроде неплохой парень, а по дурости в такие передряги попадал…
Некоторое время они сидели молча: Фёдор нервно курил, иногда вздрагивая; Люси терпеливо ждала.
– Во, блин, – наконец заговорил парень. – Я-то завтра опять в Город… Думаешь твой накостыляет мне по шеям-то?
– Как пить дать. – Гонзалес хмыкнула. – А ты что ожидал?
– Блииин… А если вы не скажете?
– Нас видели. Да и твои дружки, видал, уже открещиваются.
– Ох, ну, шоб я хоть работать мог бы, а? Второй ребетёнок у меня на подходе…
– Ну и сидел бы смирно! Что это на тебя нашло? Почему именно меня выбрал? Давай, колись, может избежим мордобоя-то лишнего.
– Да, – признался Фёдор. – Я работаю в гараже. Ну, и Рыкин-то свои тачки к нам обычно и давал чинить, да лоск наводить.
