Клаудия говорила непринужденно, без малейшего намека на то, чтобы демонстрировать свое глубокое знание темы, которая явно ее увлекала.
– И так же, как наземным растениям нужны соли для питания, водоросли начинают пробуждаться от спячки, выходят из своего оцепенения, чтобы растительная жизнь вспыхнула неудержимой силой в уникальном процессе роста и размножения…
Сезар Брухас сел рядом с ней, и теперь они сидели очень близко, свесив ноги за борт, почти касаясь воды. Он внимательно слушал то, что раньше его совершенно не волновало, а она явно радовалась его искреннему интересу.
– Это размножение настолько невероятно пропорционально, – добавила она тем же тоном, размеренным, но при этом наполненным страстью, – что вскоре километры и километры поверхности моря могут окраситься в красный, зеленый или коричневый цвет из-за микроскопических пигментных зерен, которые содержат крохотные водоросли. Когда растительная жизнь расцветает так бурно, одновременно начинают расти бесчисленные организмы, которые также составляют планктон и питаются водорослями.
– И стол накрыт… – с легкой улыбкой добавил он.
– Именно! Все рыбы, которые питаются этим планктоном, поднимаются на поверхность, превращая ее в гигантский инкубатор или невероятную машину питания, размножения и смерти. Эта цепь, продолжающаяся тысячелетиями, сейчас находится на грани разрыва.
– Слушая тебя, можно подумать, что ты влюблена в море так же, как в дельфинов.
– Кто может не быть очарованным, глядя на него? Оно такое прекрасное! И такое изменчивое! Осенью новый фосфоресцирующий блеск, холодный и металлический, заставляет вершины волн светиться, погружая всё в завораживающий и почти сверхъестественный оттенок. А позже, холодное и серое зимнее море кажется мёртвым, но это не так, ведь на его дне жизнь дремлет, ожидая призыва весны, которая скоро придёт и больше никогда не уйдёт.
– Почему ты такой пессимист? Океаны огромны, и сколько бы мы ни загрязняли их, в конце концов всё растворится и исчезнет. Есть места, где глубина достигает десяти тысяч метров… Я не думаю, что даже если мы сбросим туда все континенты, нам удастся уничтожить море.
– Ты ошибаешься. Девяносто процентов морской жизни сосредоточено на континентальных шельфах на глубинах менее двухсот метров. Это меньше десяти процентов от общего объёма воды, и именно эта часть ближе всего к источникам загрязнения. Рыбы обычно нерестятся в мангровых зарослях и в устьях рек, и именно там, в самом начале, мы разрушаем их цикл воспроизводства. Скоро рыбы перестанут рождаться, и без них море перестанет существовать.
– Надеюсь, мне не придётся этого увидеть.
– Это увидят твои дети.
Сезар хотел что-то сказать, но, похоже, передумал. Его лицо омрачилось, и он резко встал, как будто его охватило странное беспокойство, и начал готовить баллоны, собираясь погружаться.
– Уже поздно, – сказал он.
Она не могла скрыть своего замешательства от такой странной реакции, но ничего не ответила, и, поднявшись, подошла к нему, демонстрируя, что она прекрасно знает, что делать, и привыкла нырять в открытом море.
Через десять минут они спокойно "парили" над дном, где начали появляться рыбы среднего размера. Хотя поначалу Сезар следил за действиями своей спутницы, вскоре он понял, что беспокоиться не о чем: Клаудия Лоренц вела себя в глубинах с таким же изяществом, а может, даже большим, чем в аквариуме.
