– Сколько времени он был под водой, когда ты поднялась?
– Примерно пятнадцать минут.
– На сорока метрах?
– Примерно так.
– Баллоны были полны?
– Думаю, да…
Сезар начал быстро прикидывать в уме возможный расход воздуха:
– Он всегда экономил воздух… Я учил его дышать ровно, так что на этой глубине у него могло оставаться почти двадцать минут.
– Не столько, – возразила Мириам, и было видно, как тяжело ей признать это. – Мы занимались любовью на глубине. Это увеличивает расход.
– Вы занимались любовью под водой? – удивился Сезар. – На сорока метрах?
– Не впервые… Ты же знаешь.
– Да, знаю, – признал он нехотя. – Он мне говорил. Но я всегда думал, что вы делали это на десяти или двенадцати метрах, не на сорока.
– На сорока это гораздо более захватывающе.
– Представляю, – пробормотал Сезар, затем сделал паузу, выглянул в окно и посмотрел на спокойное море, которое на вид не таило никакой угрозы. – Возможно, это и захватывающе, но и намного опаснее. Как он себя чувствовал, когда ты оставила его?
– Как обычно. – Она пожала плечами. – Он смеялся, показывая, как рыбы жадно подплывают к нашим остаткам, что плавали вокруг нас, а потом пошёл фотографировать группера, прячущегося в пещере.
– Большой?
– Килограммов шесть или семь. Может, больше.
Как всегда. Он пожал плечами. Улыбнулся, наблюдая, как рыбы подплывают, чтобы съесть то, что плавало на поверхности, а потом снова стал фотографировать группера, укрывшегося в расщелине.
– Очень крупный?
– Шесть или семь килограммов. Может, больше.
– Мне хотелось бы увидеть эти снимки, – сказал он. – Где камера?
Девушка задумалась на несколько секунд, попыталась вспомнить, но, наконец, призналась в своем незнании:
– Понятия не имею. Думаю, я больше её не видела.
– Она могла остаться на дне?
– Возможно.
– Пойдем её искать.
– Я не хочу туда возвращаться, – запротестовала Мириам Коллингвуд, впервые покинувшая кровать, чтобы присоединиться к нему у широкого окна и также посмотреть на спокойную морскую гладь. – Единственное, чего я хочу, – это вернуться в Лондон и никогда больше не погружаться в воду.
– Тебе не придется это делать, – сказал он. – Достаточно будет, если ты укажешь мне точное место, где вы находились.
– А если с тобой что-то случится?
– Что! может случиться? – раздраженно ответил он. – Это был несчастный случай, глупая случайность, которая случается раз на миллион. Хотя лучше никому не рассказывать, что вы занимались любовью там, на дне…
Она снова вернулась к кровати, налила себе большой стакан воды, выпила его с удивительным рвением, а потом, держа стакан в руках, тихо сказала:
– Думаю, я проведу остаток своей жизни, чувствуя вину.
– Из-за того, что вы занимались любовью? Это была опрометчивость, а не преступление.
– Но я уснула, хотя первое, чему вы нас учили, – это быть всегда внимательной к напарнику.
Сезар Брухас сел рядом с ней, нежно погладив её по щеке.
– Никто не мог представить, что такое может случиться в таком спокойном море, – сказал он, взяв её за подбородок и заставив посмотреть ему в глаза. – И я не хочу, чтобы ты уезжала, – добавил он. – Не сейчас, когда я буду чувствовать себя таким одиноким.
– Что мне здесь делать? Вся моя семья в Англии.
– Быть для меня утешением, – с горечью улыбнулся он. – Утешать друг друга, – уточнил он. – Только мы с тобой знаем, каким человеком он был и как сильно мы будем по нему скучать… – Казалось, слезы вот-вот снова наполнят его глаза. – Боже всемогущий! – всхлипнул он. – Как жить без него? Он был всем, что у меня было!
