Покровский навёл об Андрее справки, ориентируясь на его деловые качества и реальные достижения в работе. Андрей Геннадьевич, по отзывам коллег и начальства, на деле показал себя квалифицированным специалистом, умеющим трезво оценить текущую обстановку и оперативно принять правильное решение.
Разумеется, были у «молодого таланта» и недостатки. Прежде всего, это касалось частых нарушений субординации и сомнительной славы весельчака и балагура, закрепившейся за Андреем среди его ближайших коллег. На первый взгляд гипертрофированное чувство юмора молодого доктора было неуместно в тяжёлой и ответственной работе эпидемиолога. Но Покровский, видя результаты работы Свиридова, понял, что за кажущейся легкомысленностью юного врача скрывается аналитический ум, подчас выдающий нестандартные умозаключения и даже гениальные догадки.
Игорь Константинович предложил Андрею должность своего помощника. Свиридов, разумеется, согласился. Выгода для него была очевидна: в свои двадцать четыре года молодой (весьма молодой!) эпидемиолог получил очень высокую для своих лет должность в федеральной службе, классный чин советника государственной гражданской службы – и достойный оклад в придачу. Правда, Игорь Константинович опасался, не станет ли доктор Свиридов страдать «головокружением от успехов» ввиду быстрого карьерного роста. Этого, к счастью, не произошло. Все поручения – как оперативные задания, так и скучную рутинную работу с бумагами – молодой эпидемиолог выполнял качественно и в установленные сроки. Покровский со временем стал доверять Андрею Геннадьевичу ответственные дела; благо, ассистент ни разу не подвёл Игоря Константиновича.
Кстати говоря, Свиридову не нравилось официальное наименование его должности: «помощник заместителя руководителя (директора)». «Что это за должность такая: «помощник», Игорь Константиныч? – любил выказать возмущение Свиридов, когда кто-либо употреблял это слово применительно к нему. – Я же не кофе ношу и не точу для вас карандаши!..»
Имея пристрастие ко всему западному, в том числе к англицизмам, Андрей Геннадьевич настаивал, чтобы его именовали «ассистентом». Покровский вначале только подшучивал над «капризами» младшего коллеги, иногда намеренно называя его в присутствии третьих лиц этим ненавистным «помощник», но потом заметил, что Андрей всерьёз обижается на это, и прекратил свои издевки. Постепенно и сам Покровский привык к неофициальному наименованию должности Свиридова – «ассистент».
– Игорь Константинович, утро доброе. – Андрей поставил на кафельный пол дорожную сумку спортивного покроя. – Вы что, здесь ночевали?
– Привет, Андрей Геннадьич, – оценивающе оглядев ассистента, ответил Игорь. – Ты как всегда остроумен. Ну, что, успел собраться?
– Шеф, если бы вы позвонили пораньше, я бы даже позавтракать успел…
– Ничего, в самолётах теперь хорошо кормят – успеешь ещё, – Покровский снова принялся разглядывать толпу туристов.
– Игорь Константинович, – произнёс Андрей, – а что вы мне вчера на работе не сказали, что мы летим на вспышку?
– Ты на ковёр к директору торопился, если помнишь, – ответил Покровский. – А потом ко мне не зашёл. Потому что снова с работы сбежал.
– Подумаешь, на двадцать минут пораньше ушёл, – попытался защититься молодой эпидемиолог.
– Свиридов, не наглей, – отрезал Покровский.
Андрей за два с лишним года работы с Игорем научился отлично понимать настроение шефа в конкретный момент. Сейчас, к примеру, Покровский был чем-то подавлен. Свиридову захотелось выяснить причину плохого настроения старшего коллеги.
