– Может, люди выглядели как-то болезненно перед исчезновением? Или, может быть, у них была какая-то общая черта во внешности, например?
Странник ненадолго задумался.
– Нет. Думаю, что нет. Все выглядели здоровыми. И пропадали совершенно разные люди. О том, как пропали несколько сотен людей, вам не расскажет никто. Все будут утверждать одно: человек был, а теперь его нет. Даже полиция не смогла найти ни одного тела, ни одной улики. Люди просто пропадают.
– Может быть, у пропавших были родственники за пределами города и они просто уехали, спасаясь?
– Знаете, когда я здесь только начал работать, многие действительно покинули город, семьями и по одному, но уже год как никто не выезжал, а вороны мне раз за разом приносят газеты с новыми именами пропавших. Да и уехать теперь будет сложновато. Вокзал закрыт, заправка давно опустела. Сюда больше никто не приезжает, мы стали зоной отчуждения.
Один ворон, видимо, очень устал слушать нашу болтовню и громко каркнул, привлекая к себе внимание. Странник тут же повернулся, достал из кармана горсть орехов и протянул ладонь. Ворон послушно приземлился хозяину на руку и с удовольствием принялся поедать лакомство, а насытившись, улетел в сторону города.
– Что-то мы заболтались, – устало прошептал старик. – Дам вам совет. Не гуляйте по городу ночью. Сейчас, конечно, вы отличите день от ночи, поэтому, как только услышите сигнал из громкоговорителей, тут же возвращайтесь в отель. Всего сигнала два: первый, в девять часов вечера, предупреждает граждан о том, что нужно возвращаться домой; второй сигнал в десять говорит, что все должны находиться дома.
Напоследок он дал мне старую, потрёпанную карту и насыпал мне в карман горсть орехов.
– Карта – чтобы вы не заблудились, а орехи на случай, если вам понадобится помощь, покормите птиц. – Старик провёл меня через свою сторожку, посмотрел в небо на летающих ворон и тихо пробубнил: – Когда я умру, то обернусь одним из них. – И вернулся на свой пост.
Здесь, за шлагбаумом, всё изменилось. Грязный снег небольшими кучками лежал вдоль дороги. По мере приближения к городу становилось всё теплее. Я расстегнул пальто. Показалась въездная стела: «Добро пожаловать в Безымянный город».
Вскоре меня встретила заброшенная заправочная станция. Разбитый асфальт, грязные колонки и навес. Информационный стенд уже давно не показывал действующих на сегодня цен на бензин, а на стоянке ржавела брошенная хозяином машина. В здании оператора, на синих стенах которого потрескалась краска, были выбиты стекла, товара на полках в зале уже совсем не осталось. Огромная вывеска с названием компании не горела, несколько букв пропали. Здесь уже не пахло выхлопными газами, бензином и свежим кофе, только гарью. Пепел дошел до самого въезда в город и оккупировал территорию заправки. Он был повсюду.
Я шёл ещё минут пятнадцать по дороге. Снега уже не было, когда начали показываться дома. Широкая трасса разделила город на две части. По левую руку в ряд стояли дома и небольшие магазины. Вывески серые от пепла, можно было только догадываться, работают ли магазины или вовсе закрыты. По правую руку раскинулась аллея, усаженная деревьями и мелкими кустарниками. Летом здесь, наверное, так зелено. А сейчас деревья голые и сухие, тени от ветвей на земле создавали причудливые узоры. И то ли из-за зимы, то ли из-за местного климата, но природа здесь казалась мёртвой. Уличные фонари освещали главную дорогу, но во дворах было совсем мало света.
