Мы переглянулись, и по взглядам своих однокурсников я понял, что они ощутили то же самое, что и я: полный провал в памяти. В последующем мы никогда не обсуждали этот случай, словно согласившись по умолчанию наложить на него некое табу.
Однако же, похожие истории мне доводилось узнавать и из других источников.
Мой двоюродный брат Вадим Колобов – мастер спорта, десятиборец, человек со стальными мышцами и железными нервами, был в ту пору студентом Ташкентского института физической культуры. Общежитие этого привилегированного вуза находилось в центре города, то есть, как раз над очагом землетрясения. Трясло там гораздо энергичнее, чем в нашем окраинном студенческом городке, хотя и нам эмоций досталось с лихвой.
Вадим рассказывал, что они с парнями весьма оперативно сориентировались в темноте и стремглав бросились по лестничным маршам к выходу. Но вдруг оказалось, что массивные двери заперты на ключ, а вахтера нет. На окнах первого этажа – решетки. На всем этаже решетки не было лишь на маленьком окошке в подсобке уборщицы, расположенной в самом дальнем конце коридора. Вадим утверждал, однако, что в тот момент он и понятия не имел о том окошке. А старое здание ходило ходуном, скрипело и трещало – казалось, еще немного, и оно сложится в гармошку.
И вот тут-то, откровенно признавался Вадим, его охватила паника. Он уже не контролировал свои действия. Метался по темному холлу, натыкаясь на других, упираясь в стены и колонны. В голове каруселью вертелась единственная мысль: быстрее вырваться отсюда, любой ценой!
А затем в памяти наступил странный провал…
И вдруг в какой-то миг он понял, что находится на улице! Он не знал, как это объяснить. Впрочем, и не искал никаких объяснений. Вырвался, вот и хорошо! Бог спас!
Много позднее я познакомился с бывшим однокурсником Вадима Николаем, который в ту ночь тоже находился в том же общежитии. К моменту нашего знакомства оба – и Вадим, и Николай – ужеокончили институт и работали тренерами в популярном спортивном обществе.
Николай хорошо помнил ту кошмарную ночь, не отрицал, что и сам поддался приступу паники, однако, в отличие от Вадима, имел сугубо реалистическую версию освобождения из наглухо закрытого холла.
По его данным, вахтер, дежуривший в ту ночь, жил недалеко от общежития и имел привычку отлучаться по ночам домой, запирая снаружи входную дверь на ключ. Не мог же он знать, что произойдет землетрясение, и студенты ринутся к выходу раньше обычного срока! Но с первыми же ударами стихии вахтер, надо полагать, помчался назад и отпер дверь. Перепуганные студенты, выбегая, не заметили его в темноте…
Вадим решительно возражал доводам друга. Ну, не мог хромоногий, страдавший одышкой вахтер добежать до оставленного поста за две-три минуты! Притом, что мощный удар стихии, наверняка, и для него был испытанием нервов. И первой мыслью было вывести из собственного трясущегося дома свое многочисленное, ревущее от страха семейство. Что касается входной двери общежития, то ее, скорее всего, после некоторой заминки открыл изнутри кто-то, у кого имелся запасной ключ. Но загадка в том, что он, Вадим, оказался на улице не перед фасадом, а с торца здания, как раз там, где находилось окошко подсобки! И только здесь, на улице, у него исчез “провал в памяти”…
Они принялись спорить, да так и не пришли к общему знаменателю.
Николай, между прочим, выдвинул любопытную версию.
