О готовящейся выставке китайского национального историко-краеведческого музея (у них это называлось как-то не так, но не суть важно) я, конечно, слышала. Мероприятие, судя по всему, готовилось весьма крутое: даже цена билетов – от двадцати пяти рублей – превосходила обычные цены музея раза в три.
И, как человек разумный, я сформулировала свой ответ подобающим образом.
– Очень редкое и раритетное произведение искусства, оценить которое сложно, потому что оно единственное в своем роде? – более утвердила, чем спросила я.
Он удивленно на меня уставился, поправил очки, неопределенно хмыкнул и как-то рассеянно кивнул.
– Вот именно, – сказал он, раскрывая свой «дипломат» и вытаскивая оттуда несколько больших цветных фотографий в лиловой папке-уголке. – Статуэтка богини Чэн, – менторским тоном продолжил он, сразу же выдавая в себе бывшего экскурсовода, теперь, судя по дорогой одежде и очень неплохим часам «Rollex», резко пошедшего наверх, – из привозной, – он сделал упор на этом слове, – китайской коллекции. Взгляните вот сюда, пожалуйста.
Я внимательно посмотрела, принимая из его рук фотографии. Слов нет, статуэтка была ничего себе: очень ровная, правильная в пропорциях и оттого удивительно красивая, что, кстати, более характерно для европейского искусства с его стремлением к приукрашиванию и правильности, а не для восточного с его вечно длящимся преображением и недосказанной метафоричностью.
– Вечно юная женщина, обнимающая свой стан и скромно потупившая голову, носящая под сердцем растущее дитя, одновременно женщина и невинная дева, ноги которой оплетены стеблями озерной китайской лилии, символом юности и чистоты, а вода вокруг украшена расцветающими ее бутонами, – забыв, видимо, о цели своего прихода сюда, вдохновенно продолжал мой возможный наниматель. – Вот такой была изображена богиня Чэн неизвестным китайским мастером во времена правления второй династии Цин…
– Она пропала, да? – переспросила я, чтобы вывести его из состояния, близкого к самогипнозу.
– Да, – как-то сразу сгорбившись, утратив весь свой праздничный лоск и все свое обаяние, ответил молодой человек. – И вместе с ней – вся циновская часть коллекции, которая хранилась в одном термостенде… Но хуже всего то, что наша с китайцами совместная выставка должна открыться уже через пятнадцать дней, ну, максимум, через двадцать два – больше тянуть мы не можем, – и дело пахнет международным скандалом. Как только китайская сторона о похищении узнает!..
– А что органы? – заинтересованно спросила Ведьма, которая всегда увлекалась логическими построениями и такой простой дыры в рассказе пропустить не могла.
Парфимов растерянно и беспомощно посмотрел на меня и ответил, разведя своими ни на мгновение не замирающими на одном месте, всегда слегка трясущимися руками:
– Мы не можем обратиться к правоохранительным органам. Вы ведь понимаете: шанс, что информация просочится, очень велик, им ведь за это приплачивают… А там журналисты, огласка… Такой скандал!.. – У него даже зрачки расширились на мгновение, отображая внутренние переживания. – Словом, мы хотели бы нанять вас для поиска пропавшей статуэтки. Оплата у нас будет очень шикарная, вполне приличные деньги, – уверил он, чем выдал свое мнение о чисто коммерческом настрое частного детектива, к которому обращался. – Триста за каждый из этих пяти дней, дополнительный аванс в пятьсот и, если вы найдете статуэтку, премия в десять тысяч. Это, конечно, в долларах…
