– Восемнадцать лагерей для военнопленных было создано фашистами, на территории Брянской области, прочитал выписку из документа, капитан Громов.
– В населенных пунктах применялись охранительные меры. Читал страницу, капитан Тихомиров. С 18 часов до 5 утра нельзя было выходить населению на улицу. Трудовая повинность. Принудительное отправление на работу в Германию.
– За подозрение в сотрудничестве, были полностью сожжены деревни: Матрёновка, деревни Светово и Борисово, зачитал Громов. Так, а тут что, а тут, перебирая бумаги, продолжая зачитывать вслух Громов произнёс:
– В деревни Угревище, каратели сожгли 300 домов. В Карачевском районе, фашисты сожгли деревню Хацунь. Полностью. Навлинский район, расстреляно триста жителей. Салтановка, уничтожена полностью. Подтверждено.
– Севский район, 100 человек расстреляли. Жуковский район, около сотни человек, читал вслух Тихомиров.
– Что-то тошно, мне от всего этого, сказал Громов, пойдём, перекурим Слава.
– Ты перекури Ваня, а я поработаю, ответил Тихомиров.
Громов поднялся и направился на выход.
Покурив и войдя в архив Громов, громко обратился к лейтенанту, который сидел на стуле в проходе:
– Жора! Давай наверх.
Молодой лейтенант вскарабкался по лестнице как кошка и спустил вниз несколько папок, передавая их в руки капитана Громова.
– Присядь пока, сказал тот и понёс папки к столу.
– Ну что Вячеслав Сергеевич, есть что-то интересное? Спросил Громов, садясь на место.
– Пока нет, ответил тот, откладывая одну папку и беря другую.
Громов открыл папку, пробежался глазами по документу и стал читать:
– Пожалуйста, проявляйте сознательность, раздевайтесь сами и сами спускайтесь в яму, мы тут с вами будем до утра возиться что ли.
– Культурный каратель, заметил, не отрываясь от бумаг, капитан Тихомиров.
– Да уж, с юмором расстреливал стариков, женщин, детей. Сволочь.
– Нашли его?
– Партизаны шлёпнули. Подтверждение имеется.
Тихомиров кивнул головой, подавая знак благодарности.
– Интересная справочка, сказал Тихомиров. Территория Посёлка Выгоничи. Свидетели рассказывали, про солдат в немецкой форме, с эмблемами СС, которые остановились на площади и громко разговаривали на русском языке, обсуждая что-то. Мальчишки подростки, спрятались в разрушенном амбаре, говорят, слышали отчётливо русскую речь.
– Наши должны быть не в обычной немецкой форме, а без каких либо эмблем и прочих знаков отличия, вставил Громов.
– Не торопись Иван, сказал Тихомиров. Не торопись, повторил он. Тут приписка имеется интересная. Зачитываю. Со слов свидетелей, к карателям подъехала машина и их неё вышли двое и стали разговаривать с эсэсовцами. Тихомиров посмотрел на Громова и продолжил:
– Свидетели не слышали никаких имён, но они запомнили тех двоих. Одеты они были в форму без эмблем и знаков отличия.
Тихомиров замолчал и пристально посмотрел на Громова.
– Это уже кое-что, ответил тот и заёрзал на стуле.
– У одного в руках была казачья шашка, сказал Тихомиров, продолжая зачитывать документ, второй был какой-то не русский, с большим носом. Он говорил на русском с сильным акцентом.
– Не русский с акцентом, мог быть азиатом, но если с большим носом, скорее всего кавказец, рассудил вслух Громов.
– Согласен, сказал Тихомиров.
Далее, по рассказу свидетелей, они закурили и стали рассказывать, что-то друг другу смеясь. Это продолжалось до тех пор, пока дверь в машине не открылась и их кто-то громко позвал. Судя по тому, как они резко бросились к машине, это был их командир.
