– Субаяку! Быстро, быстро! Быстро стройся, гайдзин!
Услыхав, что офицер говорит по-русски, Георгий Родин немедленно встрепенулся. Несмотря на то что в последний год в его руках чаще оказывалась винтовка, а не стетоскоп или скальпель, Родин в первую очередь оставался врачом, который чтил клятву Гиппократа не меньше воинской присяги. Молодой доктор не мог спокойно смотреть, как страдают от ран его боевые товарищи, и при первом же случае, поравнявшись с надутым и красным, как индюк, распаренным от жары японцем, немедля обратился к нему:
– Я врач и требую, чтобы вы позволили мне оказать пленным первую медицинскую помощь. Вы офицер японской императорской армии и обязаны соблюдать кодекс обращения с военнопленными!
В ответ японец расхохотался, ощерив мелкие крысиные зубки и схватившись за стянутый портупеей живот. Наконец, отсмеявшись, он ответил, надменно скривив рот:
– Ты сильно глупый, русико доктор! Этот гайдзин не военный. Где их мундир? А? Это обычный вокоу, разбойники! Бандиты! Им не нужен твой помощь, потому что по приказу императора Мэйдзи их ждет расстрел! Глупый доктор хочет лечить мертвецов! Ха-ха-ха!
Но новый приступ смеха длился недолго, потому что Родин, стиснув от ярости зубы, поддел своим рваным сапогом кучку песка и ловким движением отправил его прямо в красную смеющуюся физиономию. Японец взвыл от ярости, отплевываясь и вытирая слезящиеся глаза:
– Ааарр! Глупый доктор! Ты за это заплатишь! Я сразу увидел, вы оба не похожи на разбойник! Вы похожи на шпион! Вы не умрете так просто, как остальные гайдзин, сперва я проведу специальный допрос! О, у меня есть пара способ, как развязать любые языки!
Он что-то коротко гаркнул солдатам, и братьев, предварительно хорошенько отдубасив, потащили в сторону единственного уцелевшего блиндажа, где через несколько мгновений бросили в сырую, пахнущую землей и порохом тьму. Сзади хлопнула тяжелая деревянная дверь.
Родины остались вдвоем. Борис с трудом сел, привалившись к стенке так, чтобы не мешали связанные руки, и ухмыльнулся разбитым ртом:
– Да, Енюха, столько колотушек я со времен военного училища не получал. А впереди еще что похуже ждет.
В подтверждение его слов, со стороны озера раздался ружейный залп, затем еще один. Георгий поежился. Перспектива оказаться в руках японских мастеров пыточных дел была не самой приятной. Нужно действовать срочно, пока солдаты заняты на берегу.
Судя по голосам, возле двери блиндажа остались дежурить всего двое пехотинцев с винтовками. Это шанс, и его нельзя упустить. Но что же предпринять? Нужно как-то заставить стражу открыть дверь и войти внутрь, а дальше уже придется действовать наудачу. Неожиданно Родину вспомнился случай из его медицинской практики, произошедший в старокузнецкой больнице незадолго до его командировки на Сахалин. Врач усмехнулся и пробормотал:
– А что, может сработать… Да-да…
Борис удивленно взглянул на брата:
– Неужели придумал чего?! Давай выкладывай, у тебя с детства голова из нас троих самая светлая была.
Георгий наклонился к уху Бориса и быстро зашептал. Тот слушал затаив дыхание, потом пару раз тихонько хохотнул и сказал: «Ай да Енька!» Георгий закончил и толкнул брата плечом:
– Ну что, понял?
Тот кивнул в ответ.
– Тогда с Богом! Была не была!
И Борис немедля принялся голосить, словно базарная бабка, у которой цыгане увели поросенка:
– Ой, батюшки! Что же делать-то?! Помогите! Брат помирает! На помощь!
