Рэйчел взяла на себя задачу всех представить. Разговор плавно перешел на нейтральные темы. Рэйчел, быстро подмигнув Роберту, стала отвечать на вежливые ухаживания Питера Грэма, который с надеждой спрашивал у нее, оправдывают ли актрисы свою репутацию безнравственных женщин. Роберта снова оттеснили к Изольде, а Найджел и Николас обсуждали дни своего студенчества, обнаружив при этом, что у них много общих знакомых. Внезапно Питер Грэм поднялся с места.
– Слушайте, я хотел бы пригласить вас всех в эту среду на вечеринку в свой номер. Конечно, после закрытия бара. Приводите побольше народу. Думаю, выпивку можно будет заказать прямо здесь, так что с собой приносить не надо. А пока, – добавил он, после того как все вполголоса сбивчиво изъявили радость и согласие с приглашением, – мы с Рэйчел, я имею в виду мисс Уэст, собираемся поужинать вместе. Надеюсь, вы нас извините. (Тут Роберт с отчаянием посмотрел на Рэйчел, которая не без озорства притворилась, будто не замечает этого взгляда.) – Ну, пока! – жизнерадостно воскликнул Питер Грэм. – Надеюсь увидеть вас всех в скором времени, – добавил он, чувствуя, что не хватает какого-то оправдания столь внезапного ухода. – Думаю, мне понравится Оксфорд! – Никто не успел сказать и слова, как он исчез, похитив Рэйчел.
Найджел и Николас тоже собрались уходить.
– Я должен выйти прямо сейчас, – твердо заявил Николас.
– Нет, не уходите, – поспешно сказал Роберт. – Останьтесь и поужинайте с нами. – И, подавая сигнал о своем бедственном положении, уныло махнул рукой в ту сторону, где сидела Изольда.
– Я бы с удовольствием, но, боюсь, уже договорился поужинать с приятелем в Нью-колледже[28]. И опаздываю.
– А вы? – жалобно обратился Роберт к Найджелу.
Но у Найджела не было никакого желания ужинать в компании Изольды.
– Прошу прощения, но у меня тоже назначена встреча, – солгал он.
– Вот тебе и на! – огорчился Роберт.
– Кстати, – сказал Найджел, когда они уже уходили, – во сколько завтра репетиция?
– В десять часов, – мрачно ответил Роберт. Они оставили его погруженным в уныние, в то время как Изольда улыбалась, словно перекормленная кошка.
В дверях какой-то пьяный офицер ВВС врезался в Николаса и осоловело уставился на него, пытаясь прийти в себя.
– А-а, комиссованный по ранению! – констатировал он. – А какого это черта ты не в форме, комиссованный?
– Я – часть той культуры, за которую вы боретесь, – холодно ответил Николас. Его освободили от службы по инвалидности после Дюнкерка[29].
– Ах ты, пехтура! – сказал офицер ВВС и пошел дальше, истощив свой словарный запас.
Найджел с любопытством смотрел на своего спутника, когда они уходили из отеля.
– Должно быть, «Кориолан»[30] – одна из ваших любимых пьес, – заметил он.
Николас улыбнулся.
– Вы отчасти правы. «Вы, стая песья…»[31], да? Но это не снобизм. Просто у меня врожденная непереносимость дураков. Думаю, именно это, а никакая не моральная щепетильность, и есть главная причина моего отвращения к этой стерве Изольде. Однажды кто-нибудь покалечит или прибьет эту девицу – и я последний, кто об этом пожалеет.
На улице Найджел и Николас разошлись. По дороге в свой колледж, где Найджел собирался пообедать, он был более обыкновенного задумчив.
