Мейсон кивнул и, взяв у нее трубку, произнес:
– Алло? Говорит Перри Мейсон, мистер Карлин. Мне крайне жаль, что пришлось разбудить вас в столь поздний час.
– Ваша секретарша уже извинилась, – ответил мужской голос. – Не беспокойтесь. Я редко ложусь раньше двух часов ночи. Люблю почитать, одним словом, настоящая сова.
– Мне необходимо встретиться с вами по крайне важному делу.
– Сегодня?
– Да.
– Сколько времени вам потребуется на дорогу?
– Я звоню из «Золотого гуся». Кроме того, мне необходимо уладить еще одно небольшое дельце, и… в общем, я буду у вас минут через тридцать-сорок.
– Буду ждать вас, мистер Мейсон. Позвольте уточнить, вы тот самый Перри Мейсон, адвокат?
– Совершенно верно.
– Наслышан о вас, мистер Мейсон. Буду рад познакомиться. Я приготовлю кофе…
– Прекрасно, – отозвался Мейсон. – Боюсь, это выглядит слишком назойливо. Просто не знаю, как вас благодарить…
– Не стоит благодарности. Я одинокий холостяк и люблю компанию. Это пустяки. Буду рад встретиться с вами. Вы прихватите с собой вашу секретаршу?
– Да, она приедет со мной.
– Вот и замечательно, – обрадовался Карлин. – Так я вас жду, мистер Мейсон. Где-то через полчаса.
– Да, – ответил Мейсон, – благодарю вас, – и повесил трубку.
– Он очень вежлив, – заметила Делла Стрит.
– Да, согласен.
– Что в газетной вырезке, шеф?
– Я лишь мельком взглянул на нее, – ответил Мейсон. – Там заметки из нью-йоркской газеты, где упоминается о некоей Элен Хемптон, которую обвинили в вымогательстве и приговорили к тюремному заключению на восемнадцать месяцев. Она занималась вымогательством вместе с сообщником, имя которого не упоминается, но подробности дела не разглашаются. Она признала себя виновной, и судья, выносивший приговор, заявил, что схема шантажа была придумана настолько чертовски изощренно, что он не желает придавать дело огласке из опасения ввести в искушение кого-либо еще.
– И больше ничего?
– Ничего.
– Каким числом датирована газета?
– Неизвестно, – сказал Мейсон. – Это всего лишь вырезка. Бумага слегка пожелтела, из чего следует вывод, что вырезка давнишняя или лежала на солнце.
– Ну что ж, – сказала Делла, – возможно, мы будем знать больше, когда поговорим с Карлином. О каком небольшом дельце вы упомянули, шеф?
– Я хочу взглянуть на этот телефон-автомат, – ответил Мейсон. – Надеюсь, аптека не закрывается до полуночи. Я хочу попытаться узнать что-нибудь о женщине, которая мне звонила.
– Послушайте, – сказала Делла Стрит, – наш приятель Карлин держится весьма непринужденно. Я просто сгораю от нетерпения взглянуть на него.
– Он действительно ведет себя вежливо и по-деловому, – согласился Мейсон, – и не задает лишних вопросов.
– Вот! – сказала Делла Стрит. – А я никак не могу понять, чем он меня так поразил? Он проявил редкое самообладание. Любой другой на его месте разразился бы сотней вопросов или почувствовал себя виноватым. Большинство людей удивились бы: «На кой черт я понадобился этому Перри Мейсону среди ночи? Что ему от меня надо?» А мистер Карлин и бровью не повел.
Мейсон задумался.
– Держится крайне любезно и не задает никаких вопросов, – медленно повторил он.
– Словно ожидал этого звонка, да? – сказала Делла Стрит, склонив голову набок.
– Ну что ж, – сказал Мейсон, – я не склонен забегать так далеко, но он слишком невозмутим. Пошли, Делла, поищем телефонную будку.
