В одиночестве Николаю пришлось пролежать довольно долго – не меньше получаса, когда дверь скрипнула вновь. Но на этот раз в нее вошла не медсестра, а Ракета.
– Привет, – сказала она с порога. – Мне передали, что ты пришел в себя.
На этот раз появление бывшей возлюбленной не вызвало у Николая ни удивления, ни раздражения – вообще никаких эмоций. «Наверное, препараты какие-то мудреные колют, так что ты словно деревянный становишься, – пронеслось у него в голове. – Чудно».
– Как тебя пустили в тюрьму? – спросил он не потому, что это его интересовало, а просто для поддержания разговора.
– В тюрьму? – На ее лице отобразилось удивление. – Нет, Коля, это не тюрьма.
Она подошла ближе к нему и присела на стул. Стул в этой странной комнате тоже был белым.
– Понятно, – сказал Николай и отвернулся к стене. – Психушка, значит!
– И не психушка, – тихо ответила она. – Это та клиника, о которой я тебе говорила. – Николай продолжал лежать и смотреть в стену. – Когда тебя задержали, ты указал фабрику «Мебель-прогресс» как место своей работы, – продолжила Юлия. – Ну и нам позвонили, естественно. Я приехала, все выяснила, во всем разобралась.
– И все «порешала», да? – спросил он неприязненно.
Все-таки какие-то эмоции лекарства погасить не смогли, и Николая накрыла волна раздражения. Ракета всегда все решала сама – и за себя, и за него, даже за их общего ребенка, который наверняка выбрал бы жизнь, а не смерть, если бы у него спросили! Лучше бы она не была такой активной, честное слово! Жизнь тогда лучше была бы. Быть может, даже у нее самой.
– Да, «порешала», – в тон ему ответила Юлия. – Хозяева дома, в который ты залез, забрали свое заявление. И не думай, что мне это как-то слишком дорого стоило, – в конечном счете ты ничего у них не украл. Но заявления нет, и полиции ты больше неинтересен. Приступ белой горячки закончился, так что ты если хочешь – можешь уйти из клиники хоть через полчаса.
– Уйти?! – воскликнул он. – Смеешься, да? Меня же к кровати привязали!
– Это потому, что ты был в беспамятстве и мог себе повредить, – спокойно ответила Юлия. – Но все это сейчас снимут, поскольку ты уже в норме. В относительной норме, – поправилась она.
– То есть мне сейчас вернут мою одежду и я смогу выйти? – уточнил Николай.
– Да, – подтвердила Ракета. – Но я советовала бы тебе остаться и довести курс до конца.
– Для чего? – спросил он, все так же глядя в стену. – Для того чтобы ты опять приставала ко мне со своими глупостями?
– Нет, не для этого, – покачала она головой. – Я интересовалась у врачей, как с тобой и что. Они сказали, что раз уж белая горячка началась, то приступы будут возвращаться вновь и вновь, а это плохо.
– Тебе-то что с этого?! Ты мало портила мне жизнь? Никак остановиться не можешь, да?
– Коля, попытайся выслушать меня, а потом поразмыслить над всем и принять решение спокойно. Не хочешь попытаться попробовать все исправить – не пытайся. Не хочешь быть со мной – не будь. Но за лечение я заплатила полностью, и назад эти деньги ни за что не возьму. Ты меня знаешь, я своих решений не меняю. Коля, подумай – может, лучше не умирать? Может, лучше подлечиться и пожить еще? Не со мной, а просто – пожить?
Он не ответил, упорно продолжая рассматривать стену.
Юлия тихонько вздохнула и поднялась со стула.
– Пойду я, Коля, – сказала она мягко. – А ты думай.
И вышла. А он остался.
Подумать и в самом деле было о чем. Николай всегда считал, что проживет без подачек. Тем более ему не хотелось получать подачки от Ракеты, из-за которой, как он считал, его жизнь сложилась так неудачно. И если бы этот разговор состоялся до приступа белой горячки, он, несомненно, отказался бы. Но вот теперь…
