Дело – табак. Полвека фабрики «Ява» глазами ее руководителя - страница 16

Электрослужба вызывала у меня наибольшее беспокойство. Рабочий состав был очень низкой квалификации – это были простые электрики, которые могли заменить двигатель, электрозащиту, а нам уже требовались электронщики. Как раз в этот период началось внедрение систем пневмозагрузки папиросонабивных линий. До этого папиросонабивные машины загружались табаком вручную. Это приводило к повышенной потере табака, да и качество папирос снижалось, так как трудно было обеспечить равномерную загрузку табака при такой высокой производительности. Система пневмозагрузки – собственно приемные камеры, куда поступал табак, трубопроводы и «питатели» табака, были разработаны в конструкторском бюро фабрики. Камеры устанавливались на папиросонабивных машинах. По сигналу, поступающему с машины от фотодатчика, начиналась загрузка табаком. Это не ахти какая сложная система управления, с простыми элементами электроники, однако на фабрике присутствовал только один специалист, способный эту систему обслуживать. Надо было срочно что-то делать.

По многим проблемам предприятиям приходилось вариться в собственном соку, государство не обеспечивало технического развития отраслей. Сказалась девальвация инженерного труда, реальная действительность никак не способствовала развитию инженерного творчества. В машиностроении для пищевой промышленности наблюдался полный застой. Единственным заводом в СССР, который производил оборудование для табачной промышленности, был Ленмашзавод[25]. Качество проектирования и изготовления было низким. В основном делались попытки скопировать разработки зарубежных производителей. Например, резательные станки «КТС» были копией аналогичного оборудования знаменитой западногерманской фирмы «Хауни»[26]. Даже копию они не смогли воспроизвести с достойным качеством: станок постоянно выходил из строя из-за серьезных конструктивных недостатков. Так, постоянно ломались звенья цепи специального транспортера, осуществляющего «прессовку» листового табака перед резкой. Завод, в итоге, не сумел отработать технологию изготовления этих деталей. На «Яве» мы предпочитали использовать устаревшие станки «ТБ», пока не заменили их на импортные. Еще ленинградский завод производил машины для упаковки сигарет (ЛУС) – тоже копии оборудования другой немецкой фирмы «Шмермунд»[27]. О технических недостатках этих машин среди специалистов ходили анекдоты. Но что могли сделать фабрики? Ведь производить и упаковывать сигареты было необходимо. Приходилось закупать эти, можно сказать, полуфабрикаты. Потом механики на фабриках пытались в процессе эксплуатации «довести оборудование до ума».

Технологическое оборудование на табачных фабриках не обновлялось, морально и физически устарело. Стране были необходимы дополнительные объемы табачных изделий, а производственных мощностей явно не хватало. К тому же в 1964 году в результате долгих дискуссий производство папирос было переведено на двухсменный режим. Действительно, условия труда были тяжелыми, напряженная работа на линиях в три смены делала привлечение рабочих кадров, особенно женщин-машинисток, очень проблематичным. Переход на работу в две смены на фабриках восприняли с огромным облегчением. Однако это усугубило дефицит папирос. Особенно сложное положение возникло в Российской Федерации. Для обеспечения баланса в торговле в Российскую Федерацию завозились папиросы с Украины. С образованием министерств давление на предприятия усилилось. Госплан спускал очень высокие задания для табачной промышленности России на уровне 100 % использования мощностей. Я помню свое первое участие в обсуждении плана производства табачных изделий на 1968 год, которое проходило на активе Росглавтабака. Плановое задание с объемом производства 217 млрд штук табачных изделий действительно превышало все возможности. Директора фабрик протестовали, приводили аргументы и расчеты, доказывали невозможность выполнить такое «госзадание». Новый начальник главка (бывший главный инженер «Явы» В. А. Григорьев) вынужден был признать аргументы директоров. Следующий этап – встреча у министра А. П. Клеменчука