Дело – табак. Полвека фабрики «Ява» глазами ее руководителя - страница 18

Все бы хорошо, но предоставление самостоятельности предприятиям входило в противоречие с курсом нового руководства на восстановление директивной экономики. Конкретные нормативы отчислений в фонды предприятий разрабатывали министерства. А они обычно действовали по принципу «не пущать». Если предприятие вырывалось вперед, его надо было остановить. Нельзя было допустить, чтобы на предприятии получали более высокую заработную плату, чем в министерстве. Вот в такой обстановке перестройки управления я начинал свою работу в качестве главного инженера. Это было ключевое время в развитии страны, и, возможно, будь на то политическая воля, страна могла пойти совсем другим путем. Что же касается «Явы», то для нее это время тоже оказалось переломным – судьбоносным для фабрики и ее коллектива, в значительной степени определившим дальнейшее развитие. Когда меня вызвали к директору и предложили стать главным инженером, я не мог предположить, что окажусь в водовороте подобных событий.

Пожалуй, стоит чуть вернуться назад и рассказать о самых ранних моих впечатлениях от страны, в которой я родился и вырос. После смерти И. Сталина произошли фактически революционные изменения, которые отразились на всех аспектах жизни государства. Советский Союз избавлялся от последствий этой жесточайшей формы тоталитаризма. Жизнь в стране менялась. Люди в значительной степени освобождались от идеологического плена, появилась возможность обустраиваться по-человечески, удовлетворять нормальные человеческие потребности. При Сталине все жили в ужасных условиях, одинаково убого, и даже не возникало мысли о материальном благополучии. Надо было работать на благо государства, восстанавливать страну после разрушительной войны. Наша семья проживала в двухэтажном доме рядом с Рижским (тогда Ржевским) вокзалом, в районе Мещанских улиц. Комнаты выходили в общий коридор. В нашем коридоре жило восемь семей. Удобств никаких не было. Для обогрева топили печки. Даже общей кухни не было. Каждая хозяйка готовила на керосинке или керогазе на своем столике, рядом с дверью в квартиру. Туалет и раковина для умывания находились в конце коридора, рядом с выходом на холодную лестничную клетку. По утрам, когда все спешили на работу, выстраивалась очередь в так называемые места общего пользования. Несмотря на такие условия, люди жили дружно, помогали друг другу. Все пережили войну и знали цену жизни. Я до сих пор удивляюсь, как мои родители смогли выстоять в это немыслимое время. Уходили на работу рано утром, приходили около восьми вечера. Квартира была холодной. Мама начинала готовить, отец надевал телогрейку, шел в сарай за дровами и углем и начинал растапливать печку. Было сыро, и тепло долго не сохранялось. Когда я приходил из школы, дома было уже холодно. Помню, что больше всего мечтал, чтобы было тепло и уютно. Рабочая неделя длилась шесть дней. В единственный выходной – воскресенье – мы с отцом ходили за продуктами на Крестовский (теперь Рижский) рынок, а потом всей семьей в баню в Банном переулке. Чтобы попасть в баню, выстраивалась очередь на несколько часов. Так проходила неделя за неделей. Подобным образом жило большинство москвичей. Не лучшее положение было и в многонаселенных коммуналках. Как ни странно, наличие общей кухни было причиной раздоров: хозяйки не могли поделить газовую плиту или раковину и происходили еже дневные скандалы и выяснение отношений. В так называемых сталинских домах