Дело Теней - страница 20

Кирилл отвлекается на жужжание телефона и вскидывает брови, а на лице непривычно благостное выражение, которого Николай не видел… да чёрт знает сколько. Ну ничего себе!

– Как тебе Академия? – аккуратно спрашивает Николай.

– Угу, – невпопад отвечает тот. – Да хорошо всё. По утрам бегаю в лесу, там классно.

Кирилл. Бегает. По утрам. Николай допивает настойку и морщится – не от вкуса, а от неприятного разговора на днях, после которого его личная жизнь совершила очередной виток в одиночестве. Мысль не то что саднит, но… хватит уже думать, будто найдётся та женщина, которая примет всё то, что он носит в себе.

– Ладно. – Кирилл выключает телефон. – Мне пора. А у тебя тут явно планы на настойку.

– Да нет, нужно спуститься в лабораторию… забрать кое-что для зелий. И успеть до шести, а то вечером я занят.

– Что, опять свидание?

– Нет. Тренировка.

Кирилл поднимает брови и выразительно смотрит на Николая – «Серьёзно?» – но он только плечами пожимает. Ладно, пусть не совсем тренировка, но сейчас обсуждать всё это совсем не хочется.

Перед тем как выйти из кабинета, Кирилл выпивает ещё одну рюмку настойки и хитро прищуривается:

– Она ведь настояна на крови?

– Нет, – Николай усмехается, – на ягодах мира теней.

Когда Кирилл выходит, огни в лампах резко тускнеют.

Кристина с первого дня полюбила Академию: за разноцветные витражные окна, через которые преломляются солнечные лучи; за просторные аудитории, в которых пахнет то солью, то землёй, то углями в костре, а с ладоней магов срываются почти видимые заклинания; за сосны, что вздымаются за воротами старых стен; за уютные комнатки общежития.

А ещё за озёра. Дорога от ворот, укутанная спокойствием сосен, выходит прямо на пляж залива Москвы-реки и к сети озёр Серебряного Бора. Кристина верит, что вся зелёная территория Строгинской поймы когда-то была зачарована магами, как ещё объяснить, что в получасе от метро находится такая истинно зелёная зона, созданная для стихийников?

И как же красива гладь воды под светом луны! И в отсветах большого города.

До пляжа идти всего десять минут, и, как говорит Ада, которая души не чает в истории, это всё ещё территория Академии – часть пляжа отгорожена высоким каменным забором. Вот только Ада не понимает, почему Кристина даже в холодном сентябре ускользает из тепла и уюта ламп с живым огнём для того, чтобы поплавать. Кристина объясняла ещё в прошлом году: они с детства с семьёй купались если не круглый год, то осенью точно. Мама собирала корзину для пикника, заваривала крепкий сладкий чай и обязательно брала много тёплой одежды. Лиза с визгом врывалась в воду – казалось, от одного только упрямства, потому что быстро мёрзла и вылезала обратно. А Кристина со временем привыкла часто-часто двигаться и плескалась целый час или даже больше, пока её с берега не начинали звать. Отец к тому времени уже разводил костёр и нанизывал сосиски на шампуры.

Теперь, когда мамы нет, Кристина плавает в озере, чтобы помнить те дни – и её тёплую улыбку, и дрожащую от холода сестру в пушистом огромном пледе, и веселье отца, когда он, обжигаясь, снимал поджаренные до корочки сосиски. Дни, полные умиротворения и счастья – не считать же за беду перепалки с сестрой за последний кусочек консервированного ананаса!

Сегодня вечер хорош как никогда. Тихий, с прелым запахом осени и каким-то едва уловимым следом лета, будто оно забралось последними лучами солнца в эти дни и осветило их, обдав августовским теплом. К ночи, конечно, станет холоднее, и Кристина хочет успеть застать часы перед закатом – сегодня лекции закончились в три дня, их отпустили на практику. А вечер оказался свободным. Ада звала в рок-н-ролл бар, Лиза – в караоке, но Кристина мечтала побыть в одиночестве. Ведь можно назвать одиночеством то, когда твои мысли почти все заняты одним… мужчиной?