– Ты, Марта, тачку потом не выбрасывай, поставь перед его окнами в цемент. Пусть до последнего дня напоминает Боре, кто его шкуру спас.
Марта вяло махнула рукой:
– Пустое, Вова…
– Но ведь женится, Домино! После такого – ей-же-ей, женится!
Гудвин уже и думать забыл, зачем приехал в этот дом. «Прав был старик, голова у Домино золотая! И нервы железные. Две недели биксу где-то маринует, ждет, пока я дозрею. – Вова мысленно вздохнул. – Ведь знала же – приду. И я тоже хорош… полез в воду, не зная броду. Думал, по полу бабу размажу. Но за «прибыль на родную маму» толстый боров мне заплатит. Всю жизнь во сне будет видеть коврик у параши!» И, не удержавшись, спросил:
– А девка не проболтается?
– Она ручная, Вова. На ней кое-что висит…
– Что?
– Не важно. Ей ноги из страны уносить надо. В Москве кислород перекрыли, бабок нет. За штуку баксов она тебе ботинки целовать будет.
– Красивая?
– Кобель ты, Гудвин, – усмехнулась Марта, – тебе-то что за дело? Красивая не красивая, главное, умелая!
– Ну тогда лады. Оформим. Может, отрепетируем спектакль?
– Э нет, дорогой. Сговориться я вам не дам! Увидишь в пятницу вечером на обочине, в красном сарафане. Не ошибешься. Она скромно голосовать будет, не как шлюха, а как мамина дочка, что на автобус опоздала. Запомни, красный сарафан на выезде из первой деревни.
Гудвин разлил остатки коньяка по бокалам, выпил глоток и посмотрел на Марту. Она долго ждала этого разговора. Готовилась. Значит, даже железные нервы подточены. И из ситуации следует выжать все. Иного случая может не представиться.
Медленно подбирая слова, Гудвин пошел ва-банк:
– Марта, я, конечно, понимаю, в этом деле и мой интерес есть… Но ты получаешь больше. Ты получишь – все.
– Сколько, Гудвин? – сразу поняла Марта.
– Не сколько, а тебя, Домино…
В пятницу вечером хозяин фирмы «Гелиос» зашел в кабинет к своему референту. Неловко перебирая толстыми ножками, Борис Аркадьевич приблизился к столу, заваленному деловыми бумагами, и, смущенно улыбаясь, произнес:
– Марточка, тебе машина сегодня нужна?
– Нет. – Марта отложила в сторону авторучку и поглядела на любовника.
– Может быть… одолжишь… На вечер.
– Кому? Тебе? Ты же не водишь…
– Ну, в общем-то не совсем мне… Нам с Владимиром Александровичем в одно место съездить надо.
– Опять на всю ночь? – с укором произнесла Марта.
– Нет, нет, только на вечер, – быстро солгал хозяин фирмы.
Марта достала из сумочки ключи и протянула их Борису:
– Бери. Только много не пей. Что-то у тебя в последнее время лицо одутловатым стало. И с сауной поосторожней…
Борис Аркадьевич схватил женскую руку, протянувшую ему ключи, прижал ее к губам и растроганно пробормотал:
– Ты ангел, Марта.
– Я знаю, – серьезно кивнула Домино, – главное, чтобы ты об этом не забывал.
Борис Аркадьевич виновато поерзал глазками, пожал круглыми плечиками и выкатился прочь из кабинета.
Вслед ему прищурились глаза такого ангела, что, оглянись Борис Аркадьевич, упал бы замертво.
Марта собрала бумаги, привела стол в порядок и поехала к косметичке. Утром в субботу времени на красоту у нее не останется. Утром в субботу она будет ждать пьяного от ужаса Гольдмана.
Впрочем, и поздний вечер пятницы обещал стать забавным. Гудовин получил наказ отзвониться, как только первая часть плана будет выполнена.
…От головного офиса фирмы «Гелиос» до салона красоты «Волшебная заря» Марта решила пройти пешком. Погода конца августа стояла дивная, узкие улочки, по которым шагала Марта, не были забиты машинами, под ногами шуршали первые опавшие листья тополей. Сегодня утром Гудовин сказал, что парень, которому он отдал ключи от кабриолета, похож на него, как однояйцовый близнец. Когда-то давно Вова уже использовал данную схожесть для розыгрыша, и сегодня парень полагает, что вновь помогает другу в шутке.
