– Нет. – Лялина мама жила в крошечной, завещанной дочери квартирке на окраине. Девушка ехала на родину, чтобы уступить уже ненужную площадь родственникам за полцены. – Двоюродные сестры у себя, дядя…
– Позвони им, – перебила Марта, – и сообщи, что приехала не одна. С тобой друг.
– Кто?! – опешила та.
– Ночью на моей машине к тебе приедет Гудвин. Ты должна обеспечить ему алиби.
– Чего?!
– Алиби, Ляля, алиби. Он впутался в нехорошую историю, ему надо помочь.
– Хорошо, – чуть слышно пролепетала Ляля. Гудвин и главбух фирмы были любовниками. Не от слова «любить», а от словосочетания «Вова» и «похоть», но в русском словаре подобных сочетаний не предусмотрено.
– Запомни, Ляля, – белая «девятка», – настаивала Марта. – Надеюсь, другие номера никто не запомнит и внимания на них не обратит. Шофер тебя высадит у подъезда и уедет. Потом, если понадобится, скажете – это был Вова, он высадил тебя и поехал в магазин за закуской. Все поняла?
– Да.
– Тогда адью. Мне позвоните только утром…
Телефонная трубка чуть не выскользнула из влажных от испарины ладоней. Марта обтерла руки о подол платья и пошла к бару. Следует немного выпить, снять напряжение и прийти в себя. Для разговора с Гудвином ей понадобится весь арсенал железного интригана – спокойствие, убедительность и детально подготовленные ответы на каждый из возможных упреков.
Но к тому, что сообщил ей Гудвин, Марта подготовиться все же не сумела. Даже буйной фантазии Домино не хватило, чтобы представить реальное положение дел.
Он позвонил около десяти вечера.
– Домино, ты чё, в натуре, замутила, сука! Твоя бикса Борин ствол сперла, нас чуть не положила!! Ты чё, в натуре, лажу гонишь! Боря чуть не обосрался! Это твоя…
– Стой! – перебила Марта. – Какой ствол?!
– Зарегистрированный, б…! Ты кого разводишь, сука!!!
– Подожди! – заорала Домино. – Заткнись! Сам придурок! Ты кого в машину посадил?!
– Твою… – начал Вова.
– Ты деревенскую девку снял!! Я тебе что, дураку, сказала?! Девка в красном сарафане на выезде из деревни!
– А я? – уже спокойней пробасил Гудвин.
– А ты?!?! Ты взял девчонку в красном платье, на въезде! В платье, Вова, понимаешь, в платье! А надо было в сарафане, это такая фигня на лямках!
– Б… – Гудвин выругался длинно и матерно.
– Про въезд и выезд я вообще молчу. – И выдохнула: – Где вы сейчас? Где Боря?
– Стою на улице Красина у рыгаловки. Боря в сральник пошел… еле донес…
– Так. Слушай сюда. Сажай Борю на такси, сам езжай в Кашин к Ляльке. Она тебя ждет…
– Зачем?
– Слушай! Днем, на своей машине, я довозила Лялю от работы до дому, потом на автовокзал. Сама я из машины не выходила, ждала у подъезда. Очевидцы подтвердят – Ляля уехала на белой «девятке» в четыре часа дня. С тобой. Моего лица никто не видел. Понял? Сейчас Лялька звонит родне, говорит, что приехала с другом. Так что меняем план – тебя в городе не было с четырех часов дня. Ты уехал в Кашин вместе с подругой. Ясно!
– Понял, – буркнул Гудвин. – А Борю куда?
– Ко мне. И все. Остальное – моя забота.
– Я это… Домино, в натуре, не знал. Девка брыкаться начала, я ей под дыхало… как ты велела. Она поскулила и замолкла. Я ж… думал, вы так договорились. Для натуральности… притворяется она…
– Все, Гудвин. Потом говорить будем.
Когда Борис Аркадьевич ввалился в квартиру Домино, он был уже в полуобморочном состоянии. Рухнув на колени в прихожей, обхватил голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону, завыл нудно и громко:
