Поскольку она не обещала стать красавицей, её решили определить в магазин, но тут некий почтённый старик, знававший некогда её мамашу, взял её под своё покровительство. Благоразумный и предусмотрительный, как все старики, он был знатоком и понимал: что посеешь, то и пожнёшь. Поэтому он решил сперва придать своей протеже лоск образованности. Он нанял ей учителей, она стала брать уроки музыки, танцев и меньше чем за три месяца научилась писать, немного бренчать на рояле и овладела первыми началами искусства, которое вскружило голову не одному любителю танцев.
Единственное, чего старик ей не дал, это любовника. Его она выбрала сама: то был художник, не научивший её ничему новому, но похитивший её у старика; он предложил ей половину того, что имел, то есть ничего. Наскучив им через три месяца, она покинула гнёздышко первой любви, унося с собой весь свой гардероб, завёрнутый в носовой платок.
В течение следующих четырех лет Жюльетта жила по преимуществу теми надеждами, какие никогда не оставляют женщину, сознающую, что она хороша собой. Она то опускалась на дно, то вновь выплывала на поверхность. Дважды рукой в дорогой перчатке в дверь к ней стучалась удача, однако у Жюльетты недоставало присутствия духа ухватить гостью за полы пальто.
С помощью некоего актёра она дебютировала в театре и даже стала уже довольно бойко декламировать роли, когда совершенно случайно её встретил Ноэль, влюбился и взял на содержание.
Поначалу «мой адвокат», как она его называла, особого неудовольствия у неё не вызывал, однако через несколько месяцев надоел. Он раздражал её мягкостью и учтивостью, светскими манерами, благовоспитанностью, плохо скрываемым презрением ко всему низкому и подлому, и в особенности неизменным, неистощимым терпением. Её весьма огорчало, что он не был весельчаком и наотрез отказывался водить её в славные местечки, где царит веселье без предрассудков. Чтобы развлечься, Жюльетта начала сорить деньгами. И по мере того как росли её амбиции и умножались жертвы любовника, возрастала её неприязнь к нему.
Она сделала его несчастнейшим из людей и обращалась с ним, как с собакой, причём не из врождённой зловредности, а намеренно, из принципа. Она была убеждена, что чем больше огорчений причиняет, чем больше зла приносит, тем сильнее её любят.
Жюльетта не была злой и очень жалела себя. Она мечтала, чтобы её любили какой-то особенной любовью, и даже чувствовала, как именно, но объяснить не могла. Для своих любовников она была лишь игрушкой или предметом роскоши, понимала это и, поскольку пренебрежение было ей невыносимо, приходила в ярость. Ей хотелось, чтобы возлюбленный был ей предан и многим для неё жертвовал, чтобы он опускался до её уровня, а не стремился поднять до своего. Но она уже отчаялась встретить такого человека.
Безумные траты Ноэля оставляли её холодной как лёд; она полагала, что он весьма богат, а саму её, как это ни странно, деньги занимали мало, хотя алчность была ей не чужда. Возможно, Ноэль покорил бы её, если бы прямо, без обиняков раскрыл ей глаза на своё положение; потерял же её он из-за своей сдержанности и даже скрытности, поскольку никогда не упоминал о жертвах, на которые шёл ради неё.
Он её обожал. До рокового дня их встречи Ноэль жил целомудренно. Первая страсть выжгла его, и после этой катастрофы уцелела одна лишь оболочка. Остались четыре стены, но внутри дом весь выгорел. У всякого героя есть уязвимое место: Ахилл погиб, поражённый в пяту; даже у самого искусного воина в броне есть изъяны.
