– Ещё спрашиваешь, – усмехнулся я. – Конечно.
Вилга встала с кровати и, подняв руки, потянулась всем телом, чтобы я мог в полумраке комнаты полюбоваться изгибами её изящного тела, на которые мягко ложился отсвет одинокой свечи. После чего с кошачьей грацией направилась к столу, где стояла бутылка с джином. Я же, устроившись на подушках поудобнее, жадно пожирал её нагое тело своим взглядом.
– Вилга, а как ты стала проституткой?
–Всё как обычно, банально и прозаично. Мечтательная девочка, что ничего не умеет, но с прекрасным телом, получает поддых от суровой реальности, и вот я здесь, – сухо ответила девушка, залпом осушив только что наполненный стакан.
– Ты врёшь, я чувствую и знаю. Мне тут ранее намекнули, что это я склонил тебя на этот путь.
– Так и есть, – спокойно произнесла Вилга, разливая джин по стаканам. – Ты со своими сладкими речами украл мою девственность, и для многих я стала шлюхой. Потом же заразил мечтами о лучшей жизни, – собеседница повернулась и, держа напитки в руках, медленно направилась обратно к постели. – Эта надежда отравляла меня день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем, когда я ждала тебя. Маленькая глупая девочка, что мечтала о вечной любви и бесконечных приключениях в бессмертии. Вилга подала мне алкоголь и продолжила свой рассказ. – После смерти матери я поняла, что мне нечем платить за комнату и еду, а я, как уже и говорила, ничего не умела. Один пьянчуга великодушно зажал меня как-то раз в углу и изнасиловал за три серебряника. Она подняла стакан к лицу, скрывая нервную усмешку. – Мне было больно, страшно и противно, я словно умерла тогда. Но зато в конце, захлёбываясь слезами, я поняла, что мир полон ублюдков. Ублюдков с деньгами, что жаждут нежного тела. За тебя!
Вил стукнула свой стакан о мой и, подняв его повыше, вновь опрокинула алкоголь в себя полностью.
– Извини, – только и смог выговорить я и, подражая собеседнице, осушил свою дозу яда.
– За что? – с усмешкой спросила у меня девушка, забирая пустой стакан, и вновь направилась к столу, чтобы наполнить его.
– За то, что поломал тебе жизнь, – признал я наконец.
– Нет, я была не приспособлена к этой жизни. Ты же дал мне навыки для выживания, можно так сказать, – вновь спокойным голосом заговорила собеседница. – Я родилась очень красивой для простолюдинки, и мать растила меня сахарной куколкой. Чтобы выдать замуж за торговца или, если повезёт, за чиновника, у кого размер кошелька будет соразмерен с размером его брюха.
Она замолчала, держа бутылку в руках, видимо, погрузившись мыслями в своё прошлое детство. Я не смел её отвлекать, лежал и созерцал её в полутьме, в ожидании.
– Но я стала проституткой вместо образцовой жены, что каждый год выталкивает из себя наследника, и, честно говоря, быть проституткой мне более по нраву.
Вилга вновь со всем своим изяществом, покачивая бёдрами, вернулась и подала мне стакан с выпивкой, попутно залезая под одеяло.
– По нраву, но теперь ты официантка, – подытожил я, делая небольшой глоток.
– Мне двадцать девять, Сахарок, и с каждым годом, в отличие от тебя, я увядаю, – произнесла девушка, вновь пряча нервную улыбку за стаканом. – Да, ещё лет десять я могу об этом и не думать, но что потом? – собеседница сделала глоток, я же предпочёл не отвечать, решив, что вопрос риторический. – А тут такая возможность подвернулась.
– Генри? Он на сколько тебя младше, на десять, двенадцать лет?
