Демократия и декаданс медиа - страница 22

Одна из представительниц этого направления, родившаяся в Пенсильвании журналистка, Нелли Блай (1864–1922) (илл. 5) совершила смелый, но опасный поступок: по заданию руководимой Джозефом Пулицером газеты «New York World» она притворилась сумасшедшей, чтобы опубликовать впоследствии репортаж из женской психиатрической лечебницы, написанный под прикрытием. Другие макрекеры открыто бросали вызов воротилам мира политики и бизнеса. Они готовы были заплатить любую цену, лишь бы поставить под вопрос промышленный прогресс. Макрекеры набросились на алчность, обманы и низкие стандарты в области государственного здравоохранения и страхования. Они обличали детский труд, проституцию и алкоголизм. Они взывали к обновлению городской жизни, которое должно было бы покончить с трущобами в городах. К 1905 г. макрекеры стали силой, с которой приходилось считаться, что было доказано Уильямом Рандольфом Херстом, который купил журнал «Cosmopolitan»; заслуженный репортер этого издания Дэвид Грэм Филлипс тут же начал публиковать серию статей под названием «Предательство сената», в которых сенаторы предстали ничтожествами, поскольку изображались как пешки промышленников и финансистов, как люди, подорвавшие принцип, согласно которому представители должны служить всем своим избирателям.

ИЛЛ. 5. Нелли Блай (псевдоним Элизабет Кокрейн Симан), около 1890 г., фотография Г.Дж. Майерса

В эпоху коммуникационного изобилия новые макрекеры продолжают развивать все эти темы, обращая внимание на вечную проблему, решением которой является демократия, а именно на то, что власть элит всегда любит тайну, молчание, покров темноты. В их обычае – собираться за закрытыми дверьми и решать свои дела полюбовно, между собой. Неудивительно, что в обществах, насыщенных медиа, «неожиданные» утечки и разоблачения парадоксальным образом становятся предсказуемым обыденным явлением. Обыденная жизнь постоянно прерывается медийными «событиями»[56]. Они ставят под вопрос и законные дела, и незаконные. Дело не только в том, что случаются разные вещи; поскольку есть потребители медиа, обязательно должно случиться нечто плохое. Макрекерство процветает. В иные моменты возникает ощущение, что вообще всем миром правят негодяи.

Макрекерство оказывает заметное политические влияние на стандартные институты представительной демократии. Можно утверждать, что оно углубляет и так уже достаточно значительные разрывы, открывшиеся между партиями, парламентами, политиками и доступными средствами коммуникации. В последние десятилетия накопленные данные опросов указывают на то, что граждане во многих стабильных демократических странах хотя и безусловно поддерживают демократические идеалы, меньше доверяют политикам, больше сомневаются в институтах правления и чаще разочаровываются в лидерах общественного сектора[57]. Паттерны разочарования общества в официальной «политике» во многом связаны с практикой макрекерства в условиях коммуникационного изобилия. Политики теперь – это легкая добыча. Ограниченное освещение деятельности парламентов в медиа и их уязвимость для СМИ поражают. Несмотря на попытки взять в свои руки новые цифровые медиа, партии в этом деле часто проявляли неловкость; они не владеют своими медийными рупорами и не контролируют их, т. е. они утратили почти всю удивительную энергию, которую в конце XIX в. демонстрировали такие политические партии, как Социал-демократическая партия Германии (СДПГ), которая в те времена была величайшей партийной машиной на Земле. Одной из основных причин ее успешности было то, что она выступала в качестве активного защитника распространения грамотности и ведущего издателя книг, памфлетов и газет, отстаивающего свою собственную линию.