– Как продвигается обследование? – спросил Аталай.
– Сейчас заканчиваем.
– Полагаю, ничего необычного найти не удалось?
– Ты на редкость прозорлив, Аталай.
– Опрос воинов из числа храмовой тысячи что-нибудь дал?
– Молчат даже под пытками. Сотники клянутся всеми богами, что никто из солдат никогда не видел этого посланца до той шестицы, как он выбрался из пирамиды и его повели к тебе в дом.
– Я бы все-таки проверил каждый угол лично, – помолчав, заметил верховный жрец с недовольством, чем заставил мастера церемоний нахмуриться.
– Когда пройдешь по всем прилегающим комнатам и разгребешь полки, которыми они заставлены… Знал бы ты, сколько там за сотни лет скопилось утвари, и половина давно сгнила! Извини, но я устал.
– Понимаю. Пойдем, Ило.
Верховный жрец быстро, словно не провел целый день в переходах от одного Храма к другому, зачастую по крутым лестницам, направился в сторону дальнего конца усыпальницы.
– Ты уже думал об убийстве и красной шелковой нити?
– Все указывает на жреца, – кивнул помощник, словно с трудом припоминая преступление. Заботы последних дней так взбаламутили привычную жизнь, что даже такое событие, как кровавое бесчинство в ночи, отступало на дальний план. – В этом я согласен с тобою, господин. Я поговорил с Уймуном, как ты мне приказал, и он считает – раб был зарезан ритуальным клинком.
– Кто-то пытался призвать на головы аймара демонов?
– А может, ему это удалось? – подхватил Ило.
Верховный жрец чуть не споткнулся, поглощенный собственной идеей. И как ему не пришло это в голову раньше, сразу после появления чужеземца в усыпальнице?.. Но в таком случае Алекос – вовсе не безобидный казус богов, а воплощение зла на земле, призванное жрецом-убийцей? Аталай буквально похолодел от такого предположения.
Невозможно, немыслимо! Как может белокожий гигант быть порождением подземного царства, если никто не смог распознать в нем зло, даже мастер церемоний? Уж он-то как никто разбирается в богах и демонах, недаром столько лет ублаготворял их ритуальными убийствами. Уакаран! «Неужели это он?» – осенило верховного жреца нестерпимой мыслью.
На его счастье, в этот момент они с Ило достигли цели, иначе сердце наверняка зашлось бы от боли.
Уже много лет Аталая ничуть не трогали ссохшиеся от времени мумии старых правителей, сидевших каждый на своем троне, в компании с точной золотой копией. Разумом, конечно, верховный жрец понимал, что это разные образы одного и того же бога Солнца, а потому достойны такого же поклонения, как само дневное светило. Но помещенные здесь, в холоде усыпальницы, они в значительной степени потеряли мистическую энергию, некогда – при жизни – переполнявшую их.
Ясно видимые в случаях, когда эта комната становилась местом массового паломничества, барельефы на стенах сейчас едва просматривались. Разные животные и пауки, древние символы богов, словно ползали по желтым, белым и красным пятнам. В полумраке они казались куда более зловещими, чем при ярком свете факелов.
Младший жрец, путаясь в полах расшитого черными полосами плаща, уже спускался с лесенки. Отблески его угасающего факела метались по древней бугристой стене, словно гигантские змеи из мира мертвых.
– Ничего, – поклонившись, сообщил жрец. – Эти стены не трогал никто после самой постройки Храма, в углах даже паутины нет.
– Так и должно было быть в святом месте, – кивнул Аталай. – Мы всего лишь хотим убедиться в очевидном…
