До полнолуния оставалось совсем немного времени. И раз уж за минувшие дни Георгу не удалось разгадать, кто из трех подружек – Карин, Весны и Аманды – еретик, и определить убийцу, рассчитывать на те, что были впереди, не имело смысла. Преступника нужно было брать с поличным, и это радовало, потому что это можно было назвать планом действий, способным привести к нужному результату.
Впрочем, и пугало это ничуть не меньше, потому что Георг не был уверен, что готов встретиться лицом к лицу пусть даже с неумелым еретиком. Да и подвергать опасности из-за своих неумелых действий учащихся «Белой розы» совсем не хотелось. Можно было, разумеется, обратиться за помощью к господину Джанни…
«Но что я ему скажу? Что я – трус? Что я не могу самостоятельно решить ни одной проблемы?»
Упоминание «проблемы» заставило мысли Георга свернуть и потечь по более узкому руслу, чем «все ученики колледжа».
«Странная все же парочка, – сам не заметив перемены, подумал Георг о Марте и ее гувернере. – Будто оба они и господа, и слуги друг друга. Конечно, у богатых свои причуды, и все же должно быть разумное объяснение того, почему Марта так боялась месье Дэмона в четверг, а в пятницу он вдруг стал ей беспрекословно подчиняться».
Марта и месье Дэмон продолжали занимать мысли Георга до самого выхода на центральную площадь. Вероятно, Георг продолжил бы думать о них и дальше, но тут солнце отразилось во флюгере на башне здания инквизиции и ударило в глаз молодому инквизитору. Резкий и неожиданный физический дискомфорт вернул Георга в реальность.
Георг вздрогнул и испуганно огляделся по сторонам. Не хватало еще, чтобы его задумчивость приметил кто-то из коллег! Довольно было того, что он и так уже дважды на этой неделе становился объектом насмешек. «О! Студентик пришел!» или «Второгодкой, наверное, легче постигать азы?» Это было крайне неприятно! Но попытка посетовать на несправедливость господин Джанни обернулась лишь спокойным ответом:
– Жизнь несправедлива. И щиплет куда больнее, чем улыбки коллег.
Возразить Георгу было нечего, поэтому пришлось смириться с участью новичка.
Убедившись, что коллег на площади нет и никто не обратил слишком пристального внимания на его задумчивость, Георг тряхнул головой и присел на свободную половину ближайшей лавочки. Вторая половина была занята влюбленной парочкой. Еще пять или шесть парочек Георг разглядел в непосредственной близости.
«Окружили!» – подумал с усмешкой, а потом поймал себя на том, что совершенно точно не хотел бы оказаться в роли влюбленного, если бы роль возлюбленной играла Марта.
«Брат с сестрой! – осенила Георга догадка. – Да, именно так! Я чувствую к ней то, что мог бы чувствовать старший брат к своей сестре».
От того, что он, наконец, подобрал верное слово для своих чувств к девушке, Георгу сделалось легко и спокойно. Он даже улыбнулся, невольно обратив на себя внимание одной из мамочек с прогулочной коляской. Женщина катила ее медленно и осторожно, из чего несложно было сделать вывод, что ребенок уснул.
– Присаживайтесь, – шепнул Георг.
Женщина охотно приняла его предложение, заняла освобожденное место и достала книгу. Улыбка Георга наполнилась теплом вместо радости от долгожданного открытия. Именно так – на лавочке, с книжкой – неизменно гуляла с ним мама. В семейном альбоме даже были черно-белые фотографии…
– Ери! Прекрати! – вдруг донесся до Георга резкий голос.
