— Я что-то не так сказала? — произнесла Тетрания виновато. — Если что, извини, я не хотела.
— Все нормально.
Магичка засопела, словно обиженный ребенок, и принялась разглядывать пол.
— Вообще-то я ужасно неловкая, не умею общаться с мужчинами… то есть с демонами, — произнесла он, словно бы разговаривая сама с собой, — особенно с такими красивыми.
Сохранить «правильный» вид Ханни удалось с большим трудом. И тогда он решил объясниться откровенно:
— Я — демон, ты — смертная. Такие как ты убивают таких как я и наоборот, это — норма, а вот комплименты — нет. Так что не надо со мной заигрывать, на моем счету человеческих жизней больше, чем на твоем — прожитых дней. Мы разные, и мы — враги.
— Но не сейчас же, — резонно возразила магичка, — Леф сказал...
— Леф — не самый типичный демон. Не все думают, как он.
— А ты?
На этот вопрос Ханни не ответил, не очень приятно попасть в собственную ловушку. «Спасибо мамочка, — мысленно произнес он, — без твоего идиотского совета я бы долго еще обходил эту тему и, пожалуй, нашел бы ответ, а теперь что мне делать?» Мамочка предательски молчала. Ханни взял это за подсказку и тоже умолк, решив, что ответит как-нибудь потом. Если захочет. «Да что вообще возомнила о себе эта смертная! — в сердцах подумал он. — Обойдется без объяснений!»
Тетрания сделала из его молчания свой вывод — лицо ее сделалось унылым, плечи сгорбились. «Бедная маленькая девочка, — тут же оживилась мамаша, — пожалейте бедняжку». Другая половина Ханни сарказма не разделила, захотелось сказать Тетрании что-нибудь ободряющее или, чего хуже, вообще пуститься в объяснения, которые можно смело считать попыткой оправдаться. Однако он все-таки сдержался, потому что эмоции, которые вызывала в нем магичка, совсем не радовали.
— Ты становишься похожим на Лефа, — осуждающе заявила «мамочка». И тут случилось чудо: «неразумное чадо», которое доселе не имело права голоса, впервые, да еще и с вызовом, произнесло:
— Ну и пусть! — «мамочка» онемела, а «чадо», пользуясь возможностью, торопливо, сердито, наверстывая упущенное, затараторило: — Леф — он хороший. Странный, да, но хороший! А значит, быть на него похожим — не так уж плохо, даже наоборот, хорошо! Может и меня тоже когда-нибудь кто-нибудь будет так любить!
— Молчать! — рявкнула «мамочка», вновь возвращая себе главенствующую роль. «Чадо» сразу же подчинилось, но в его молчании больше не было абсолютной покорности, лед, сковывавший его годами, дал трещину.
Украдкой глядя на страдающую Тетранию, Ханни по-прежнему молчал, но дал себе слово, что впредь постарается обходиться с ней помягче.
* * *
— Значит то, что они затеяли, должно произойти в море, — выслушав рассказ Лефа, подвел итог Луневий, — Хотя, не обязательно — судно ведь куда-то направлялось. Знать бы куда именно, — он задумчиво посмотрел на Лефа. — А что если...
— Плохая идея, — мгновенно откликнулся демон. — Если вы погибнете, то все мы можем дружно идти собирать огурцы, толку от нас будет ноль.
Луневий улыбнулся.
— Почему ты их так не любишь? Они же вкусные.
— Кому как, — уклончиво ответил демон, — А вот если вместо вас туда отправится кто-то другой, например Тетрания...
— О, нет, это слишком опасно. Она, конечно, изменилась за последнее время, но не настолько. Для такого дела она слишком... простовата.
— Поэтому никто не заподозрит в ней шпиона. Пусть ведет себя как обычно, а я присмотрю.
