– Начинаем молитву! – произнёс Михаил, но сложно было ожидать «Боже еси на небеси», даже от него, свято верующего в Иисуса. Проверяли положение всех тумблеров и кранов. Командир называл систему корабля, каждый пост докладывал, в том числе Янка, подключившийся к внутренней переговорке самолёта.
– Контрольный переключатель шасси?
– В нейтральном положении!
– Переключатель управления закрылками?
– В нейтральной позиции!
– Стояночный тормоз…
Как же это отличалось от почти интимного уединения в кокпите истребителя, когда задвинут фонарь кабины, ты получаешь полную власть над крылатым другом, и он сейчас взревёт двигателем, умоляя отправить его в небо… Здесь запуск моторов представлял собой длинную и унылую последовательность действий. Сначала начинает вращаться трехлопастный винт первого, то есть крайнего левого движка. Из патрубков валит дымок несгоревшего топлива. С рычанием подхватывает, а какой-то сержант из персонала авиабазы срочно выдёргивает кабель, соединяющий самолёт с батареей аккумуляторов на тележке, теперь электроэнергия на борту обеспечивается генератором. Затем оживает второй двигатель, за ним – правые. Неисправность любого означает отмену взлёта.
Нагрузка на каждого члена экипажа при взлёте намного меньше, чем в одноместном истребителе. Рулит командир, ко-пилот следит за двигателями и приборами, рапортуя, если что-то не так. Я даже могу немного поболтать с Андреем. Тот довольно словоохотлив.
«Интересно… Разница по годам между «Кикиморой» и моей «тушкой» не столь велика. Б-17 – это конец тридцатых годов, Ту-95 первых выпусков – начало пятидесятых. Но словно пришли из совершенно разных эпох!»
«Потому что твой сто раз модифицировался. Ты привык к электронике. А в этом автопилот и автомат прицеливания – последнее слово супертехники, в остальном, конечно, машина архаичная. Б-29 куда более продвинутый».
«Пересядем?»
«Вряд ли. Не слышал, чтоб они летали в Европе. Там, кроме наших «крепостей», из крупных только «либерейторы» и англичане».
«А ты хорошо историю помнишь? Как воевали на Б-17?»
«Я же служил в Роял Эир Форс. В британской авиации, преимущественно истребительной. Занимался организацией сопровождения, когда появилось вдоволь «мустангов», «тандерболтов» и «лайтингов». Знаю, что в сорок третьем году «летающие крепости» массово гибли. И от зениток, и от истребителей. Вот в сорок четвёртом легче станет. Но, брат, только если история пойдёт по тому же пути. Помни – мы в ином мире».
Пока развлекались болтовнёй, Миша отпустил тормоза и чуть двинул вперёд массивные зелёные рукояти газа. Вздрогнув, «боинг» покатился вперёд, заняв второе место на рулёжке. Первым шёл другой борт, с более опытным штурманом, что странно: обычно командир отряда занимает лидирующее место. Но – мы не в бою. А с перегоном отлично справлялись и красотки из вспомогательной службы. Правда, не через океан.
– Аэродромные ужо узялися пиць! – заложил тем временем Самось. – Я бы сам таго, але ж у палёце нельга!
Он предпочитал молоко. Хмельное действие на домового оказывали молочнокислые продукты – кефир или простокваша. Алеся на такие предложения только качала головой. Скорее дух, чем нечистик, она вообще не ела и не пила ничего.
Командир эскадрильи, естественно, болтовни домовика не услышал. А Михаил приказал мне, не акцентируя: после взлёта проверить хвостовые отсеки.
Честно говоря, даже вставать не хотелось. Чудо полёта, пусть разбавленное присутствием людей и нечистей, никуда не ушло, и оно особенно ощутимо, когда воздушный корабль пробивает пелену облаков.
