Демоны брельского двора - страница 13

Свеча на столе догорела. Амато подошел к окну и посмотрел в небо. Было около четырех часов утра. Амато зажег новую свечу, сел за стол и продолжил черновых записей своих «Хроник послевоенного времени». По зрелом рассуждении он немного подправил слова короля относительно принцессы Этель, а именно, зачеркнул фразу «он незамедлительно повесит ее на ближайшем к границе дереве», и надписал сверху «немедленно выдворит ее вон из страны». Также он решил убрать все инсинуации на возможно насильственную смерть младшей принцессы Базас.

Покончив с хрониками, Амато вытащил старую потертую книгу. Автор ее был признан сумасшедшим и на всякий случай внесен в запрещенный список, хотя, несмотря на очевидную странность, ничего опасного в книге не было. В ней говорилось о том, что мир, в котором мы живем, не единственный, существуют параллельные миры, которые сосуществуют рядом с нашим. Многие вещи в них похожи. Между мирами этими существуют проходы, и автор побывал в одном из них. Назывался он Европа, и его описанию и была посвящена добрая половина книги.

В Европе все было почти как во всей Окитании (по крайней мере, в Южных Землях), за исключением незначительных отличий. Например, там почему-то не существовало недостатка в селитре, входившей в состав пороха, как в Окитании, где и селитра, и порох ценились почти на вес золота и применялись только в самых крайних случаях при штурме городов и в морских сражениях.

Общегосударственное и сословное устройство было примерно тем же самым.

С религией и нравами в обществе все обстояло так же печально, и Амато, надеявшийся на существование лучшего мира, был этим огорчен. Вообще, за исключением литературы, искусства и архитектуры, ничего хорошего в этой Европе не было: войны почти не прекращались, низшие сословия влачили жалкое существование, людей частенько пытали, а по мостовым текли нечистоты, поскольку почему-то странные обитатели этого мира, создавшие множество шедевров, не додумались до такой простой вещи, как канализация и акведуки. Также жители Европы питали непонятное стойкое отвращение к легкой и удобной одежде и простым прическам, не говоря уже о купальных процедурах. В целом, люди там были, пожалуй, еще более невежественными, дикими и воинственными, чем в Бреле, хотя это и сложно себе представить.

Естественно, в существование этого мира Амато не поверил, позавидовав буйной фантазии автора. Однако книга эта не давала ему покоя, и он даже предпринимал безуспешные попытки отыскать странного писателя: вдруг бы тот рассказал бы ему, как попасть в этот другой мир. Он поделился этой мыслью с Далией Эртега, которая, как ему казалось, обладает достаточной широтой взглядов, чтобы понять его. Девушка, действительно, искренне заинтересовалась книгой, прочитала ее, однако интерес к другому миру не одобрила. «Вас бы там убили в первый же день», без обиняков заявила она. Амато ее слова сильно задели, но сердиться на танну Далию было решительно невозможно.

…Она подошла к нему сама тем же вечером на празднике и заговорила с ним, и Амато, который был человеком довольно застенчивым и нелюдимым, через довольно короткое время неожиданно для себя обнаружил, что участвует в оживленной дискуссии о влиянии разгрома в Тримерианского сражения на поэзию элегиков тех времен. Он был поражен тем, что танна Эртега превосходно разбиралась в истории, литературе, искусстве, поэзии и даже в современной политике. Со временем, правда, стало понятно, что наряды, драгоценности, кавалеры и придворные увеселения интересуют ее больше, чем история и поэзия (хотя она и старалась скрыть это от него), но такова, увы, женская природа. И все же, несмотря на легкомыслие, она выгодно отличалась от большинства придворных дам своим умом и образованностью. Самым удивительным было то, что она чуть ли не наизусть знала Священную Книгу и все Скрижали. Тан Бертран, дворцовый жрец, был вне себя от счастья, что в его пастве появилась столь благочестивая прихожанка.