– Связать его и как можно крепче. И пусть, охота ему жить или неохота, пока не очухается, полежит в тени. Если неохота, дайте ему в морду.
Затем он оглядел подчиненных и ткнул в одного.
– Ипувер, ты с двумя маджаями, останешься и подождешь, пока отцы святые не придут в себя, и если у них появится желание всем клиром лезть в петлю – особенно не церемонясь, свяжи покрепче, но, все же, как-нибудь помягче, и туда – в тенечек уложи. – Хеви указал пальцем. – Конечно же, желание святых отцов свято, но у меня к ним есть особые и интересные вопросы. Да и вообще, как же нам без них-то. Так что придется еще помучиться им немного в этом отвратительном, поганом и дрянном мире. А вы, – он оглядел остальных, – а вы, поскольку все концы обрублены, теперь ни спать, ни жрать, и ни по малому и не по большому не ходить, пока не изловите мне эту маленькую черненькую сучку.
– Господин? – подал голос Нофри.
– Да?
– Надо бы собак на след набросить.
– Чего? А! А что, это весьма дельно! Вот видишь, не зря я тебя взял.
– Только…
– Что еще?
– Если только собаки возьмут след.
– Почему же нет?
– Мне все же кажется, что это демоны Дуата. Не пойдут животные по их следу.
Все остальные участники ночной слежки закивали головами. Ипувер даже высказал мысль не лишенную здравого смысла:
– Возможно, демоны вообще в этом мире следов не оставляют. Они же из потустороннего мира.
– Вот мы это сейчас и узнаем. Нофри, твой брат, кажется охотник.
– Да, господин.
– Надеюсь, его собаки натасканы не только на зверей?
– Иногда он ловит беглых рабов. Его собаки натасканы на все что движется, в чем я мог убедиться, но демоны… это, господин, все потустороннее и не живые существа из нашего мира…
– Бегом! Бегом, бегом, бегом. Во весь опор за братом и собаками. Кстати, сколько времени прошло?
– Часа четыре.
– Многовато. Так что поторопись. Бегом, бегом, бегом…
Вскоре Нофри вернулся в сопровождении брата, так же прибывшего верхом на высоком здоровенном и мордатом нубийском осле и с пятью высокими, поджарыми собаками, с загнутыми серпом хвостами и длиннющими зубастыми мордами. Хеви цепко оглядел вновь прибывшего и остался настолько доволен результатом осмотра, насколько же и недоволен. Египтянин был старше своего брата, да и внешне отличался. Лицо его было обветрено и красно, да и все тело его отличалось краснотой, словно вобрало в себя цвет песков западной пустыни. Щеку пересекал шрам, видимо от удара ножом, а может и секирой. Во взгляде охотника не было привычной Хеви угодливости, напротив, он смотрел жестко и колко, словно целился из лука. Вот это собственно и не очень понравилось старшему писцу. Такого быть не должно – независимый человек весьма опасен для государства, а государство здесь и сейчас – это он, господин старший писец.
– Натасканы ли твои собаки на людей? – спросил он, сразу переходя к делу.
– С людьми проблем не будет. – спокойно ответил охотник, – Но, брат сказал, что кроме людей есть еще и обезьяны.
– И в чем же разница? Какая тебе разница, охотник?
– Большая разница, чиновник, очень существенная разница, скажу тебе я, разница у зверя и у человека! Есть разница, – люди, обычно, собак увидев, падают, сжимаются и кричат, а обезьяны дерутся до последнего, до смерти, как настоящие мужчины. Они очень опасны.
– Но ты же охотник.
– Вот именно, – я охотник, – и поэтому берегу своих собак, от них зависит моя охота, и еще хочу знать, как мне заплатят. За охоту!?
