Градоначальник встрепенулся и посмотрел на часы – они показывали цифру девять. Он и не заметил, как остался дома один, не считая пришедшей кухарки и личного водителя, который, уже зная о болезни шефа, тем не менее, бессовестно ошивался на кухне.
Хозяин города (пока ещё), как и дома (тоже пока ещё), вышел из спальни, опёрся о перила и посмотрел вниз. В просторной гостиной царили тишина и порядок. Никого. Как всё было бы замечательно, если бы не… Вследствие нервных потрясений в нём опять разыгрался аппетит. Из кухни доносились приглушённые голоса: кухарка, молодая женщина, готовила обед, а водитель, пользуясь своим статусом, набивал желудок, что называется – на халяву, и вёл непринуждённую беседу, состоящую в основном из пошлых анекдотов, намёков и предложений. Обычное дело и обычный персонаж – интеллектуальная личность с алчными глазами шакала, мощными челюстями гиены и преданностью собаки. Подобные типы всегда беззаветно преданы, но лишь до того момента, пока их хозяин крепко стоит на ногах, а если и садится, то исключительно в своё кресло, которое под ним ни в коем случае не должно шататься.
Кресло под мэром ещё не шаталось, но, начиная с раннего утра, ноги давали сбой, вплоть до полной гуттаперчевости. Сейчас, впрочем, кальция в костях прибавилось, но не настолько, правда, чтобы чувствовать себя уверенно у штурвала городского фрегата при надвигающемся шторме.
Он набрал в лёгкие воздуха, открыл рот для голосового сигнала, но в этот момент раздался опережающий сигнал. Кто-то настойчиво жал кнопку звонка с улицы, возле высокой кованой калитки. Казалось бы, обычное дело, мало ли кому взбрело в голову зайти в гости к мэру. С утра. Без записи. Без звонка. Без предупреждения. Да может и не к нему вовсе! Кто знает, кто здесь шляется в отсутствие хозяев!? Причин могло быть уйма, и даже больше, случись такое в любой другой день, но только не сегодня. Сегодня хозяин не верил никому и ничему, перестал верить в случайности и совпадения. Обнажённые нервы обострили интуицию, а животный страх развил до предела звериное чутьё, маниакальную подозрительность и нюх на опасность.
Мэр весь вспотел, руку и лоб под слоем бинта начало жечь, из ног мгновенно улетучился весь кальций, а в глазах поплыли радужные круги, в середине которых ярко светились золотистые буквы «К». О еде он уже больше не помышлял. И вообще, он напрочь перестал о чём-либо помышлять, успев лишь выпустить набранный в лёгкие воздух. Потеря сознания, в отличие от потери совести, явление кратковременное и не столь повальное.
Очнулся почтенный и уважаемый глава городской администрации в собственной кровати. Понаблюдал с минуту потолок, припоминая последний эпизод, на котором была приостановлена жизненная кинолента, он морально готовился к самому худшему, втайне надеясь на смягчающие вину обстоятельства, главным аргументом из которых служил всемирно известный постулат о слабости человеческой натуры. Мол, что тут взять, да, грешен, а кто нынче праведник, но глубоко, очень глубоко раскаиваюсь.
Но, как выяснилось позже, трём посторонним мужчинам в штатском, находящимся в его спальне, было актуальным только «что тут взять», а остальное находилось за рамками их компетентности и принадлежало совершенно другой епархии.
– Здравствуйте, господин мэр, – сказал черноволосый, с пронзительным взглядом, мужчина, сидящий на стуле возле письменного столика, по всей вероятности – главный.
