День одиннадцатый - страница 8

– Прошу тебя, подумай еще раз над моими словами. Мы не дети уже, и никогда не будет того, что было раньше. Нашей прежней жизни не будет. Ей пришел конец. Я отправляюсь на службу. И тебе пора двигаться дальше, Чарли. По известным реальным тропам… Я только лучшего желаю тебе, – и, подойдя к ней, он поцеловал девушку в макушку, прощаясь и благословляя друга.

Все дальше Чарлиз отдалялась от старого амбара и окружавших его владений семьи Оливера, где она провела самые радостные моменты детства и отрочества. С каждым шагом девушка уходила от своей прежней размеренной жизни, осознавая, что та уже никогда не повторится вновь. Рассекая воздушные потоки, больше не взорвется громким заливистым смехом голос Оли, с возбуждением делящегося с Чарлиз своими детскими мечтами. Ни одного его и ее волоса не запутается больше на верхних ветвях деревьев, окаймляющих этот луг, когда, взбираясь на них, дети пытались осмотреть безграничные владения самой природы. Звук металлических клинков, что раньше слышал только пронизывающий ветер, перестанет быть слышим даже ему. Он стихнет, стихнет навсегда…

Чарлиз направлялась к дому, чтобы успеть забрать необходимые вещи до приезда миссис Хамвилл из Томплинсона, дабы не встревожить ее спокойствия. Она шла, обдумывая нелегкую дилемму своего будущего жизненного пути, обуреваемая вечными вопросами жизни и сыплющегося, словно песок сквозь пальцы, времени, а не зависящая от ее размышлений природа тем временем продолжала жить собственной полной жизнью. Легкий ветер колыхал подол ее свободного, сшитого из грубой ткани серого платья простого кроя. Волосы растрепались из косы и выбились из-под косынки, прикрывавшей голову от палящего солнца, но Чарли не замечала всего этого, как и нежных прикосновений к голеням стеблей трав и соцветий, гордо возвышающихся над землей и танцующих под дирижирование ветра. Чарли шла привычной тропой к дому. Той тропой, по которой целых шесть лет направлялась по, казалось, безграничным владениям семьи Оливера все к тому же, пусть старому и покосившемуся, но ставшему родным амбару, возведенному для пасущегося вдали от дома домашнего скота как укрытие от внезапного дождя или палящего светила.

Она могла бы идти зажмурившись по этой тропе. Ноги сами бы вывели ее к дому. Шесть лет – огромный срок, и так просто вычеркнуть его из головы представлялось неразрешимой задачей, к тому же слишком болезненной. Впрочем, вдобавок к тому Чарлиз пора было отказаться от будущего, напрямую связанного с надеждами, питавшими ее все эти годы. Ей предстояло отсечь свою мечту о фехтовании и турнире в Томплинсоне, как первую ступень в этом направлении. Оли прав. Ему действительно нужно двигаться вперед. Известными тропами и реальными целями. А все дебри мечтаний и стремлений, что она хотела свершить и не могла в одиночестве, – только ей и останутся, обваливаясь лишь на нее и погребая в своих обломках.

Ее сердце болезненно сжималось, а порывы ветра, казалось, стрелами пронизывали все существо. Чарли физически ощущала острую боль, но источником ее оставались лишь размышления. В попытке освободить от них разум девушка вскинула голову вверх, всматриваясь в глубокое голубое небо, в ветви деревьев на его фоне над головой. Чарлиз захотелось стать одним из этих зеленых великанов, свободных от обязанности оправдания ожиданий окружающих, независящих от власти монет, человеческого осуждения и презрения из-за их отсутствия, и времени. У них, кажется, так много времени, а у нее оно сыпется из рук, и именно этого ресурса ей не хватит в осуществлении главной цели жизни, даже если она приложит все мыслимые и немыслимые старания и связи. В настоящий момент она лишена положения, средств и крова, а юность осталась позади. Где-то в далеком прошлом, о чем свидетельствовали стоящее на пороге восемнадцатилетие и более молодые девушки, что встречались Чарлиз, бегающие и веселящиеся друг с другом, с такими же смеющимися, беззаботными, как и у нее прежде, лицами, но уже не она. И это время для нее никогда больше не вернется. Чарли отчетливо понимала это. Ей в пору уже гулять со своими девочками, что она и делала бы, если бы не посвящала мысли и дела иному устремлению. Безусловно, причиной тому нельзя считать отвращение к детям, напротив, Чарли любила их, меж тем не обладая страстным желанием в скорейшие сроки стать матерью, как и супругой первого попавшегося жениха.