День Рожденья – Запрещамбель! - страница 8

– Простите, господин Гном, я не специально.

– Не специа-а-ально, – передразнил тот. А зачем ты лазишь по кабинам? То есть, по кабидам? Проклятая пдищепка… Пугаешь добропорядочных гдомов? То есть гы-добов?.. Тьфу ты!..

– Видите ли… Я и сам не знаю, мы пришли на экскурсию…

VIII

– Паша, а где Горшков? – шепотом спросила Синичкина.

– Э-э-э… Горшков? Не знаю… Там был, – он неопределенно махнул рукой.

– Вы же вместе были! Паша, ну ты чего? Вспоминай! Где он?

– Ну он, это, там остался, где камин… Мы пошли, потом я пошел… Ну и…

– Все как обычно, – назидательно произнесла Лейнеккер. – Горшков как всегда набедокурил, куда-то залез и подвел класс. Светлана Евгеньевна, а Гошков пропал!

Светлана Евгеньевна вмиг оказалась рядом.

– Опять…

– Спокойствие, др-рузья, только спокойствие. Здесь ничего и никуда пр-росто так не пр-ропадает, – проворковал Афанасий Иванович.

– Реально, Светлана Евгеньевна. Куда он денется? – загомонили ребята. Он в соседнем зале, поди, кинжалы разглядывает. Сейчас мы быстренько сходим, приведем его.

– Хорошо, идите, одна нога здесь, другая там. Синичкина, будешь всю экскурсию его за руку держать. Ой, какой сервиз…

– Ха-ха-ха! На экскурсию! Ха-ха-ха! – гном отложил корзину и заливался смехом. Хорошенькая экскурсия: выбазаться сажей и залезть в камин! Впрочем, я не удивляюсь. Со времен, как кодоль пдидумал свои колотушки и пдищепки, в этой зале редко появляются люди. В основном, быши и гуседицы! – и он снова залился смехом. Известно, что гномы – очень веселый народ.

Только теперь Петя заметил, что на носу гнома красовалась… прищепка. Именно она придавала голосу гнома гнусавый оттенок. Прищепка была сделана очень искусно и покрыта резьбой и позолотой. Известно, что гномы очень искусно изготавливают вещи.

Гном резко вскочил и закрыл себе рот рукой, подбежав к изумленному Горшкову, он зашептал:

– Тссс! Нас богут устышать. В общем, так, Горшок из рода Школьников. Кородь пдоснулся, он сильно не в духе. Скодо он будет здесь. Советую тебе умыть лицо, если де хочешь испугать его. А пугать нашего кодоля дучше де дадо – испугаться может, – с этими словами гном подвел Горшкова к зеркалу. Петя не узнал себя: лицо было черным, как уголь, шея и воротник в копоти и золе, а что было со штанами – и сказать страшно.

– Мамочки, ну и трубочист! – только и смог выговорить Петя. – Что же делать?

– Бимбаклюй Мокрошляп! – неожиданно раздался громкий голос позади. Гном подскочил на месте.

– Бимбаклюй Швампедуп Третий из рода Мокрошляпов! – повторил голос, но уже мягче. – Тебе велели вычистить камин, а ты чем занимаешься?

– Господин бидистр, я стал чистить, а тут из камина ка-ак вылетит! Да как шмякнет! Вот, подюбуйтесь – пдеогдомный стеклянный шар стукнуд бедя пдямо в лоб! А потом вот это ка-а-ак вылезет! Чедное, стдашное!..

– А банку сливового варенья ты от страху съел? – министр носком туфли подтолкнул банку из-под варенья, которая была аккуратно замаскирована между мешков с луком.

– Я… я просто хотел подзаправиться перед сложной даботой. Ведь я дикогда до этого не чистил кабидов.

– Хорошо. Возьми эту банку и отнеси на королевскую кухню. Да смотри не попадись никому по дороге. Иначе не миновать тебе колотушки.

Гном убежал, а Петя тем временем разглядывал пришедшего человека. Он был небольшого росту, чуть выше самого Пети, одет был в бордовый камзол, некогда богатый и расшитый золотом, теперь же изрядно поношенный, батистовая манишка украшала грудь. На ногах лиловые панталоны с чулками и крепкие туфли с медными пряжками. Человечек был энергичен, лыс, но при этом носил аккуратную бородку. На поясе красовались чехольчик с выглядывающим из него пенсне и золотое яблоко на палочке. На лбу его красовалась лиловая шишка. Петя сразу отметил, что на его носу не было прищепки, иначе снова пришлось бы прислушиваться и разбирать каждое слово.