Тут тетечка Таня вдруг умильно улыбнулась и покрутила для чего-то головой. Выдержав паузу, спросила:
– Как тебе, а?..
– Мне, мам, как-то не очень.
Ее глаза сделались большими и сердитыми:
– Ты что?.. Я в шесть утра встала, чтобы попасть к модному парикмахеру и сделать новую прическу для твоего американца, а тебе «кактонеочень»!
Макс, до того лежавший расслабленно, резко подняв верхнюю часть тела, сел на постели. Он всмотрелся в дорогой сердцу образ родительницы, честно пытаясь найти десять отличий от образа вчерашнего. У него чуть глаза не вылезли, но понять, зачем мама торчала у парикмахера все утро, он не смог.
– Ты… выглядишь… чудесно, – промямлил он. – «Не очень» это я про свое настроение сказал.
– Да как же можно не заметить мою новую прическу? – всплеснула руками тетечка Таня. – Смотри: затылок шапочкой, височки крылом ласточки, челочка отфилирована! И цвет – головокружительное шампанское!
– Э… очень красиво! Правда. Отфильтрованная челочка – вообще то что надо!
Но тетя Таня на его хитрость не повелась.
– Вот потому я никак и не женю тебя! Вроде воспитанный парень, а элементарный комплимент из тебя скалкой не выколотить! Ладно. Не для тебя стараюсь, а ради репутации российских женщин. Чтоб никакие американцы не подумали, будто русские леди неухоженные! Еще в квартире генералочку затею и будет всё тип-топ!.. Тебе же сегодня Тома встречать?
Не оставив сыну времени на ответ, она вышла и закрыла за собой дверь.
– Его зовут Джон! – раздалось вслед.
Максим долго стоял под душем, прокручивая в голове будущую презентацию. В соответствии с прежним планом представлять научную разработку должен был Соловьев. Солидный, рассудительный, от природы щедро наделенный выразительной артикуляцией, профессор умел работать с аудиторией. Увы, Макс этому научиться не смог.
Хорошо, что Джон прилетает, а то бы он точно свихнулся! Вдвоем они должны справиться. Пусть не так профессионально, но ведь всю работу делали сами – от и до. И на любой вопрос готовы ответить. Вот только как не растеряться перед публикой? Не начать запинаться, краснеть, путать мысли?..
Выбравшись из душа, он глянул на свое запотевшее отражение в большом зеркале, подумав, что если бы мог подзанять немного самоуверенности у Ваньки или у Юры Ниро – в те времена, когда тот еще был чист от наркотиков – то проблема решилась бы сама собой. Странно, что Макс такой неуверенный – мама его всегда любила и хвалила, никто никогда не обижал.
Ниро, который давно заметил проблему друга, сказал как-то, что конкретно его, Максов, страх перед публичными выступлениями возникает из-за перфекционизма. Зеленский всегда и во всем стремился быть идеальным, а ведь понравиться разом всем окружающим невозможно. Вот это, по мнению Юры, и пугало Макса до полного ступора! Похоже, друг не ошибался в причинах страха сцены у молодого ученого, но что с этим поделать?.. Скорчив себе рожу в зеркале, Максим отвернулся, оделся и потопал на кухню завтракать.
На кухонном столе, как и обычно по утрам, его ожидали три перемены блюд, помимо фруктового салатика «для аппетита» и домашнего кизилового джема «для разнообразия». В сторонке лежали упакованные бутерброды «с собой на перекус». Люди, не знающие тетечку Таню, подумали бы, что завтракать будут человек шесть, может, даже восемь. Но мама Макса Зеленского пребывала в глубоком убеждении, что завтрак – основной прием пищи каждого человека. И тут ее легко можно было бы поймать на двойных стандартах, так как сама она вообще не имела привычки завтракать. Ей хватало чашки черного, как деготь, кофе, чтобы заниматься домашними делами до самого обеда.
