– Друзья, а из-за чего, собственно, произошёл сам Раскол? А то я не особо следил всё это время за эльфами, – пробасил Форин.
– Ну, в общем-то, здесь всё более-менее просто. Изначально существовало два рода эльфов. Только поначалу оба рода считались благородными, но идиллия между ними не продлилась долго. Всему виной город Гельавэнь: раньше в нём жил род, ставший теперь Изгоями. Эльфы бессмертны – кто-то называет это даром, а я считаю проклятием. Король другого рода эльфов, Даринор, слишком долго прожил на свете – настолько долго, что его мысли начали выходить за рамки дозволенного. Он решил захватить Гельавэнь. В итоге был разработан специальный план, и Благородные эльфы, а по сути – алчные и грязные братоубийцы, – напали на ничего не подозревающий город ночью и вырезали чуть ли не половину населения, включая короля Февэ и двух его сыновей Глеладода и Келара. Младший и единственный оставшийся сын короля Лорлин сбежал с остатками своего народа и долго скитался по всей стране, пока не нашёл наконец-то Эннор. И вот теперь, в этой лесной крепости, Изгои копят силы и ждут шанса отомстить.
– А что же людской король? – поинтересовался Форин.
– К сожалению, монархам никогда не было дела до того, что делают эльфы между собой, – с грустью проговорил Килан.
– Да и тем более Даринор очень щедро заплатил королю, – добавил Тардор.
И тут же продолжил:
– Эльфы готовы поднять восстание хоть сейчас, им плевать за кого сражаться, лишь бы против Даринора, лишь бы убить Даринора.
– Рвение их похвально, но пока они ещё слишком слабы, им нужно время на то чтобы восстановить былую мощь… Правда, времени этого, увы, у нас нет, – подытожил Килан.
На несколько минут разговор смолк, но нить тишины вскоре опять разорвал Килан:
– Каковы были твои поиски, Меагорн?
Маг медленно пошевелился на стуле, отхлебнул из своей кружки и вступил в разговор:
– Мне предстояло действовать инкогнито. Потому что маг, который направо и налево расспрашивает о бунте против короля, да ещё и в самом центре королевского оплота в Гельавэне, очень сильно рискует быстренько лишиться головы.
– Я действовал скрытно и незаметно, но, однако же, хоть мне и не довелось повстречаться с летучем и не пришлось спасаться от гнёта стихии в первом попавшемся селении, проблемы не обошли меня стороной.
– Как-то раз, по привычке сидя в захудалой таверне, где собирается один только сброд, я собирал новые слухи, как неожиданно нагрянули стражники. Они мгновенно оцепили всё помещение и преградили путь к выходу, их командир начал обыск. Оказывается, какой-то прохиндей уворовал у его жены деньги на дневной ярмарке, и теперь этот вояка обходил со своими головорезами все таверны и притоны, пользующиеся дурной славой. К сожалению, по какому-то нелепому стечению обстоятельств, на воре был точно такой же плащ, как у меня. Это единственное, что смогла тогда увидеть жена командира, и этого единственного вполне хватило, чтобы меня, невиновного человека, взяли под стражу. Естественно, о сопротивлении не могло быть и речи, я не мог себя выдавать.
– Меня отвели в камеру дознания, где я поклялся на чём свет стоит, что не воровал никаких денег ни у какой дамы, и вообще не находился в то время даже близко с ярмаркой. Естественно, мне никто не поверил, кинули за решётку и оставили ждать до завтрашнего утра вердикта командира. Увы, я прекрасно понимал, что вердикт будет вынесен самый что ни на есть строгий.
